Жанна д'Арк. Тайна рождения

— Так это вы — Орлеанский Бастард? — спросила Жанна.

— Да, и я рад вашему приходу.

Так произошло знакомство двух незаконнорожденных детей герцога Орлеанского, сводных брата и сестры, Орлеанского Бастарда и Орлеанской девы.

Кстати, следует отметить характер последующего общения Жанны с Жаном Бастардом, который был, ни больше ни меньше, главнокомандующим французскими войсками под Орлеаном. Оруженосец Жанны Жан д’Олон рассказывал, что она обращалась к Жану Бастарду примерно следующим образом:

«Бастард, повелеваю тебе сразу же сообщить мне…»

Неплохое обращение к сеньору, если допустить, что оно происходило от простой крестьянской девушки.

Или, например:

«Обещаю, что не сносить тебе головы!»

Тоже несколько резковато для простой пастушки, и странно, что сторонники канонических представлений о Жанне д’Арк не замечают этого.

Но, как мы знаем, Жанна была далеко не пастушкой, и характер ее обращений к Орлеанскому Бастарду (кстати сказать, к человеку, имевшему право именоваться «монсеньором») лишь свидетельствует о том, что тот, в отличие от Жанны, не мог похвастаться чистотой королевской крови.

Жанна же могла похвастаться такой чистотой. Однако была ли Жанна солдатом? Вопрос далеко не праздный, ибо единственным положительным качеством, присущим подлинной знати в Средние века, возможно, являлась способность командовать войсками, передаваемая по наследству.

Историк Анри Гийемен задается этим вопросом:

«Жанна — солдат? Это она так думала, она так говорила, это ее веселое убеждение. Но конечно же она в этом ошибалась. Выполнение ее «миссии» началось с неожиданности».

При всей своей самоуверенности, под Орлеаном «полководец» Жанна повела себя типично по-женски: она начала распоряжаться, отдавать приказы и сразу же поставила себя в довольно глупое положение. Так всегда случается с непрофессионалами, когда они начинают вмешиваться в дела, в которых они по определению ничего не смыслят.

Дело в том, что к Орлеану можно было подойти двумя путями: по правому (северному) берегу Луары и по левому (южному). Первая дорога вела прямо к Орлеану, но при этом нужно было миновать занятые противником города Божанси и Мёнг. Жанна сочла, что этого делать не стоит, и повела своих солдат левым берегом.

Королевский летописец Жан Шартье так и пишет:

«Жанна Дева отправилась в путь прямо на Орлеан со стороны Солони».

Поясним, что Солонь — это географическая область, расположенная на левом берегу Луары в треугольнике между Блуа, Орлеаном и Жьеном.

На второй день Жанна оказалась напротив осажденного города. Вот тут-то и произошла «неожиданность», о которой пишет Анри Гийемен. «Вдруг» выяснилось, что Орлеан лежит на противоположном берегу широченной реки, а для переправы войск ничего не подготовлено: о том, чтобы взять с ходу Орлеанский мост, нечего было и думать — форт Турель и другие укрепления, находящиеся перед мостом, защищали сильные гарнизоны англичан.

Бедная женщина, ей и в голову не могло прийти, что войска — это не шахматные фигурки, что для их переправы нужны лодки и плоты, очень много лодок и плотов, и что обо всем этом нужно было позаботиться заранее.

Короче, ничего другого не оставалось, как повернуть армию назад к Блуа и оттуда снова двинуться к Орлеану, на этот раз уже по правому берегу реки.

Расстояние от Блуа до Орлеана по прямой составляет примерно шестьдесят километров, следовательно, спешившие на помощь осажденным войска впустую проходили эту дистанцию три раза: туда, обратно и снова туда.

Вообще, если честно, то создается впечатление, что под Орлеаном Жанна выполняла роль скорее революционного комиссара, чем командира. Как свидетельствуют очевидцы, она проявляла заботу о моральной подготовке воинов: постоянно призывала солдат прекратить попойки, прогнала всех девиц легкого поведения, следовавших за солдатами, следила за тем, чтобы не было грабежей и сквернословия.

Герцог Алансонский впоследствии писал:

«Жанна сильно гневалась, когда слышала, что солдаты сквернословят, и очень их ругала, и меня также, когда я бранился. При ней я сдерживал себя».

Старались сдерживать себя и другие, но только до тех пор, пока Жанна не заявила, что каждый, кто становится под ее знамена, обязан побывать на исповеди у священника и получить отпущение грехов, а также дважды в день присутствовать на богослужении. По образному выражению Марка Твена, «от этих слов Ла Гир чуть не выскочил из своих доспехов». В конечном итоге этот гасконский наемник (его подлинным именем было Этьенн де Виньоль), «матерщинник» и безбожник, нашел выход из положения. Он придумал свою собственную молитву, которая звучала так: