Жанна д'Арк. Тайна рождения

— Когда мы наступали на Реймс, что мы встречали на своем пути? — возразила Жанна. — Английские крепости. Чьи они сейчас? Французские. Причем без всяких жертв и потерь. Каков же вывод? Крепости между нами и Парижем заняты теми же англичанами, с теми же сомнениями, с теми же слабостями и с тем же страхом перед гневом Всевышнего. Нам остается только идти вперед, и эти крепости — наши, Париж — наш, Франция — наша! Скажи свое решительное слово, милостивый король! Повелевай своей слуге…

— Но это нанесло бы оскорбление герцогу Бургундскому, — неуверенно начал король. — В силу договора, который, как мы надеемся, будет заключен с ним…

— Какой договор! — перебила его Жанна. — Герцог Бургундский всегда пренебрегал тобой. Что же сейчас склонило его к переговорам? Его убедила сила! Да, да! Таких людей можно в чем-то убедить лишь силой. Ты надеешься заключить с ним договор и с его помощью освободить Париж? Лишь слепой не видит, что все эти переговоры лишь дают возможность герцогу Бэдфорду подтянуть подкрепления и бросить их против нас. Милостивый король, очнись! Путь свободен, Париж зовет! Одно твое слово, и мы…

Никакого слова не последовало. 21 августа в Компьене Карл VII подписал договор о перемирии с бургундским посольством, которое возглавлял Жан Люксембургский. Срок перемирия составлял четыре месяца. В этот период никто не должен был захватывать чужие города или требовать от них повиновения. Кроме того, Карл VII обязался передать герцогу Бургундскому города Компьень, Санлис и Крёй.

Это перемирие существенно укрепляло позиции Бургундии, лишало французскую армию многих преимуществ, которые были достигнуты предыдущими победами, и признавало за герцогом Бургундским право сохранять контроль над Парижем.

По словам летописца герцога Алансонского Персеваля де Каньи, Жанна «была сильно опечалена» такими переговорами короля Карла. Она рвалась в бой и несколько раз просила у короля войско, чтобы идти на Париж, но безрезультатно. Тогда она вместе с герцогом Алансонским и небольшим отрядом верных людей направилась к Парижу сама.

ПОРАЖЕНИЕ ЖАННЫ ПОД ПАРИЖЕМ

В четверг 8 сентября Жанна, Жиль де Рэ и Рауль де Гокур предприняли отчаянную попытку штурма городских стен со стороны ворот Сент-Оноре.

Летописец Персеваль де Каньи писал:

«Дева взяла в руки свое знамя и среди первых вошла в ров со стороны Свиного рынка. Штурм шел трудно и долго, и было странно слышать весь этот грохот выстрелов пушек и кулеврин, из которых обстреливали нападающих, и видеть множество летящих в них стрел, дротиков и копий… Штурм продолжался примерно с часа после полудня до часа наступления сумерек; после захода солнца Дева была ранена стрелой из арбалета в бедро, а после ранения она изо всех сил кричала, чтобы каждый приблизился к стенам и что город будет взят, но, поскольку наступила ночь, и она была ранена, а солдаты устали от долгого штурма, сир де Гокур и другие пришли за Девой и против ее воли вынесли ее из рва, и так закончился штурм».

Жанну вынесли с поля боя и перевезли в лагерь Ла-Шапель.

Острая боль в ноге не давала Жанне заснуть. Она рыдала от бессилия что-либо изменить и твердила одно и то же:

— Мы могли бы овладеть Парижем! Его можно было взять!

По сути, это было первое поражение французов с участием Жанны.

На следующий день в лагерь «от имени короля» прибыли герцог де Бар и граф де Клермон. Они привезли приказ, запрещающий повторять атаку.

Это еще что такое? Почему? Понять смысл происходящего Жанне никак не удавалось. Ведь Париж — это столица Франции, и его взятие просто логически должно было следовать за коронацией ее брата Карла в Реймсе. Париж просто сам просился в руки короля, и вдруг — такой поворот событий.

А происходило следующее. По словам Владимира Райцеса, «верх взяли сложные политические комбинации, смысл которых от Жанны ускользал».

ЖАННА ОСТАЕТСЯ СОВСЕМ ОДНА

«Сложные политические комбинации» вскоре привели к тому, что королевская армия была отведена на берега Луары, где большая ее часть была распущена по домам. Как потом сказал Поток де Ксентрай, люди из «королевского совета» восторжествовали над людьми «ратных подвигов».

Так оно и было. Карл, став королем, не желал больше воевать. У Режин Перну можно найти такое мнение: