Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 1

– А как мессир де Бодрикур отнёсся к продаже замка? Не удивился, не расспрашивал?

– Никак. Прочел письмо его светлости епископа, пожал плечами и сказал: «Что ж, на торги, так на торги…» Должен сознаться, мадам, сообразительность мессира де Бодрикур оставляет желать большего, но для нас, возможно, так и удобнее…

– Как знать, – покачала головой герцогиня. – Если мы хотим, чтобы наша Дева оставалась для всех крестьянской девушкой, необходимые условности следует соблюсти. И «открыть» её должен будет именно господин де Бодрикур, на правах местного сеньора.

– Полагаю, ему достаточно будет передать простой приказ, и тогда он снова пожмёт плечами и скажет: «открыть, так открыть…»

Мадам Иоланда улыбнулась.

– Вы незаменимый помощник, Танги, потому что можете ещё шутить… Я рада, что вывернулись. Особенно теперь, в такие тяжелые времена.

– От герцога Лотарингского нет вестей?

– Нет. И это меня тревожит. Впрочем, Жанну спрятать мы успели, так что, хотя бы здесь можно немного расслабиться…

Она повернулась к выходу, завершая разговор, и Дю Шастель поспешил распахнуть двери.

– Сейчас дофин в Пуатье, – говорила герцогиня по дороге к своим покоям. – Советники возле него неважные, Епископ не здоров, и Рене, фактически, один. Поэтому, не обижайтесь, мой друг, но вам не придётся долго блаженствовать в Бурже.

Танги, без улыбки, кивнул.

– Переговоры с герцогом Бургундским мы затянули, как смогли и довольно успешно, – продолжала герцогиня, – но теперь, когда захвачен Руан и под угрозой оказался Париж, думаю, стоит начать действительно договариваться.

– Не рано ли, мадам?

– Год проволочек – срок достаточный. Если бы Монмут продолжал топтаться в Нормандии и только угрожал Руану, мы бы тянули ещё. Но, что вышло, то вышло…

Мадам Иоланда остановилась, не дойдя до своих покоев, и понизила голос.

– До сих пор мы требовали от герцога безоговорочно признать парламент дофина единственным законным, прекрасно осознавая, что на это он никогда не пойдёт. Но сейчас, перед лицом общей опасности, Бургундец и сам понимает, что уступки необходимы. И нужно только дать ему возможность уступить так, чтобы со стороны казалось, будто уступили мы.

– А такое возможно?

Герцогиня неопределённо покачала головой.

– Предположим, что испугавшись захвата Парижа, мы «забыли» о парламенте и единственным условием теперь выставляем только то, чтобы с английским королём герцог Бургундский договаривался сам, от имени нашего короля, не беря в расчёт королеву, как регентшу. Требование вполне законное, с какой стороны ни смотри. И, как только герцог с ним согласится, парламент королевы можно распускать, потому что, юридически, король снова становится дееспособным. Следовательно, и наследственные права Шарля восстанавливаются…

– А если герцог не согласится?

Мадам Иоланда снисходительно подняла брови.

– Сомневаюсь, что он так уж сильно дорожит королевой. Скорее, её дочерью Катрин, которую обещали Монмуту. Изабо, не колеблясь, отдаст за ней в приданое всю Францию, но Бургундец намерен торговаться. Мы даём ему шанс указать королеве её место и даём все полномочия для торга от лица короля. Это фактически управление государством! И, если я правильно оцениваю герцога, он такой шанс не упустит. Пускай сам затягивает переговоры с Англией сколько сможет. И, чем дольше, тем лучше для него. А, как следствие, и для нас. Хорошо бы убедить Бургундца выторговать лет пять перемирия.

– Монмут не согласится.

– Монмут ещё молод и тоже не упустит шанса выступить перед своим парламентом как правитель мудрый и дальновидный. Финансовые и военные ресурсы Англии не безграничны, а долговременные осады дОроги. К тому же, не забывайте, он нас не боится… Нет, пять лет перемирия сейчас вполне реальны, особенно, если Бургундец даст понять, что не намерен допускать дофина к власти. А он даст, не сомневайтесь, и будет править сам, всё больше и больше забываясь… Вы даже представить себе не можете, Танги, что за трясина власть! Монмут, в конце концов, не выдержит, перейдёт к решительным действиям, но к тому времени Шарль и герцог успеют собрать новое войско, во главе которого – на что я очень надеюсь – встанет Дева, посланная Господом! И тогда, всё задуманное нами, сбудется!

Лицо Дю Шастеля озарилось пониманием и, как ни странно, печалью.

– Мадам, – пробормотал он, покачивая головой, – иногда я теряюсь в догадках – за что судьба подарила мне счастье помогать вам? Я его недостоин.

– Это не счастье, а тяжелая ноша, Танги. И её вы действительно недостойны. Но без вас мне не унести такую тяжесть.

Рыцарь совсем смешался, вскинул на мадам Иоланду полные надежды глаза и тут же подавил рвущийся наружу ответ.

Герцогиня выдержала его взгляд, бесстрастно протянула руку, которую Танги поцеловал и задержал дольше, чем полагалось, а затем, резко отвернувшись, пошла к себе.