Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 2

– Давайте скорее! – долетел до них голос Дюрана Лассара, отошедшего подальше, чтобы их не смущать.

– Пошли…

Вокулёр

(13 мая 1428 года)

Мессир Робер маялся зубами.

Стоя внутри одной из башен и осматривая с одной стороны внутренний двор, а с другой – прилегающие к Вокулёру окрестности, он с досадой думал, что раздражает его сейчас буквально всё! И суматоха возле укрепляющихся Французских ворот, раскрытых, по случаю праздника, сквозь которые шли и шли, как местные крестьяне, так и ополчения из окрестных деревень. И тупой, частый стук топора где-то внизу, под самой башней, и монотонный, бьющий прямо в больную десну, звон из кузни. Всё раздражало! А тут ещё и цирюльник – его, личный – как назло, буквально на прошлой неделе, собрал своё барахло и удрал в Мец, подальше от этих беспокойных мест. Вроде бы должен был приехать какой-то новый, но, когда он ещё явится – неизвестно, а лечиться господину Бодрикуру надо прямо сейчас, незамедлительно, иначе эта беспрерывная, ноющая боль совершенно выведет его из себя!

Вот! Дёрнуло с новой силой, да так, что помутилось в глазу!

– Где лекарь?! – зарычал мессир Робер, хватаясь за щёку.

– Больных ищет, – ответил один из стоящих рядом лучников.

От его сочувствующего взгляда стало, почему-то, ещё хуже. Сейчас бы уйти в свои покои, задёрнуть полог на кровати, да полежать, попытаться заснуть. Но нельзя. Проклятые бургундцы! Что ни день, в крепость прибывают новые и новые беженцы из пожжённых деревень и надо следить, чтобы они не размещались где попало, да не занесли какую-нибудь заразу. Вот лекарь и смотрит с утра до ночи, нет ли у кого проказы, или оспы. Осада дело такое – заведётся хоть один чумной и всё, пошло-поехало… Никому тогда не уберечься.

Со вздохом перейдя к другой бойнице, господин де Бодрикур осмотрел окрестности. Болит, не болит, а следить за всем надо. Хорошо хоть заранее предупредили, и о том, что осады не миновать, и о том, что войско де Вержи уже собрано и готово двинуться на Вокулёр. Коле де Вьенн – королевский гонец – толковый малый! Ухитрился не просто проехать через Шампань, но и собрать сведения самые свежие. А любой дурак знает, в осаде самое страшное – отсутствие информации! И, хотя крепость ещё не осаждена, в том кольце из английских и бургундских территорий, в котором она оказалась, нехватка сведений уже начинала сказываться.

Глаза от тупой боли заволокло слезами, но господин де Бодрикур продолжал осматривать пустынные берега Мёзы. Кажется все более-менее пригодные для жилья постройки снесены и все амбары опустошены. Осаждающим поживиться будет нечем. Кое-где, как недавние проталины на снегу, чернели на весенней зелени пепелища – это сами крестьяне подожгли то, что нельзя было ни вывезти, ни разрушить. Часть домов вообще разобрали на бревна, из которых теперь достраивали второй ряд внутренних укреплений вдоль стен, подготавливая дополнительные площадки для стрелков, под костры и под ящики с метательными камнями.

Через следующую узкую бойницу господин де Бодрикур, морщась, посмотрел, как обтёсывают доски для последней такой площадки на этой стороне, и совсем уж было собрался уходить, но внимание его привлекла невысокая девица в красном праздничном платье, словно вспыхнувшая в серо-стальной толпе лучников. «Это ещё, что такое?», – подумал рыцарь, удивляясь сразу нескольким вещам. Во-первых, само по себе появление сопливой девицы здесь, среди строящихся укреплений и солдат, выглядело крайне неуместно. Возможно, заблудилась, сбилась с дороги? Но нет. Девица явно кого-то искала, да так самозабвенно, что совершенно не замечала скалящихся на неё солдат. Один попытался было схватить её за юбку, но напугал этим только мальчишку-пажа, который, то ли пришёл с девицей, то ли просто крутился рядом, то ли был спутником высокого смущённого мужика… Девица же – вот, ей Богу, не хуже какой-нибудь знатной дамы – только стряхнула схватившую её руку, не поворачивая головы. Зато мужик на солдата так и накинулся!

Во-вторых, держала себя эта девица слишком нагло для крестьянки, но недостаточно развязно для солдатской девки. Её манеры можно было бы назвать «уверенными», но раздражённому болью мессиру Роберу это слово в голову не пришло. Да и откуда взяться уверенности у крестьянки, которая и в городе-то, возможно, ни разу не была. Мужик рядом с ней, как и мальчишка-паж, и то выглядели куда естественней из-за своей растерянности во всей этой суматохе вокруг…

– Эй, кто-нибудь!

Господин де Бодрикур обернулся, выискивая среди людей на башне, кого бы послать вниз.

– Поди-ка сюда, Бертран.

Бертран де Пуланжи, командир небольшого отряда, который неподалеку проверял луки у прибывших ополченцев, тотчас отставил своё занятие и торопливо подошёл.

– Что это? – деревянным от боли голосом спросил де Бодрикур, пальцем указывая на разряженную в красное девицу. – Поди, узнай, чего ей тут надо, и, если какие-то глупости, гони в шею!