Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 2

– Ей их всё равно не носить до того момента, пока король её не признает. А там уже сделают по меркам…

По тем же причинам, необходимые на церемонии щит и копьё взяли из оружейной самого герцога, вместо того, чтобы выковывать новые.

Рене, шествуя перед Жанной, с помощью двух своих оруженосцев, на больших бархатных подушках донёс части доспехов до алтаря, где почтительно сложил их и отошёл в сторону, дожидаться своей очереди. Карл, одетый в парадную герцогскую мантию, уже находился в церкви, но стоял не на своём месте, а рядом и чуть позади, предоставив, как и полагалось, весь почёт новопосвящаемой. Мадам Ализон и Клод задержались возле скамеек, куда обычно приглашали родственников, и началась литургия во имя Святого Духа.

Жанне следовало стоять на коленях перед самым алтарем. После ночи, проведённой под ликом Богородицы она была спокойна до величия, поражая отсутствием волнения и Карла, и Рене, прекрасно помнивших свои посвящения, и тот трепет, который они ощущали и во время литургии и, особенно, потом, когда приносили рыцарские клятвы, повторяя их за священником. Опираясь на трость, скрытую под мантией, герцог Лотарингский невольно задумался о священности королевской крови, и о той причудливой избирательности, с которой она проявляется в одних и угасает в других.

«Мы почитаем королей, называя их помазанниками Божьими. Но Жанны священный елей не коснулся, а между тем, она достойная дочь одного из сыновей Шарля Мудрого, сумевшего добиться перемирия в этой нескончаемой войне, но, однако, подарившего миру безумного и слабого короля. Этот король не смог противостоять Монмуту, который не сомневался в своей избранности и был, действительно, силён… Однако, поговаривают, что его сын – внук нашего безумного короля – уже проявляет признаки наследственного слабоумия, тогда как дофина слабоумным никак не назовёшь. Он слаб, он растерян, но дайте ему править и страна снова вспомнит времена Шарля Мудрого… Что это? Промысел Божий? Высший замысел, цель которого не дать никому перевеса в этом давнем противостоянии? Или всё гораздо сложнее.., а может быть, проще? И цель замысла, как раз и состоит в реализации Чуда, в которое перестали верить?…".

Герцог скосил глаза туда, где стояла Клод, завороженная всем происходящим.

«Будь она на месте Жанны, она бы держалась с таким же достоинством? Робела бы, наверное… Но с достоинством – да, несомненно! Хотя, шло бы оно, скорей всего, от простого уважения к нашим ритуалам, которыми мы взбадриваем пустеющие сердца. Истинному благородству обряды и клятвы не требуются, оно и так по-иному жить не сможет… Тогда зачем же я так уверен, что поступаю сейчас не просто правильно, но необходимо правильно?!… Для других? Уравниваю с ними Жанну, дескать, она хорошая, потому что, как и вы, поклялась быть хорошей перед алтарём? Но, что же тогда мы есть без этих клятв, без постов, без литургий и месс?! Каким обрядом сможем уравняться с той, с другой, когда она спросит: „А кто вы в чистом виде?“. На что обопрёмся, чтобы избежать правды?..».

В груди у Карла похолодело, когда ответ на этот вопрос вдруг встал перед ним во всей своей определённости. «Ах, как же страшно будет этим девочкам! – подумал он с тоской и отчаянием. – Им не простят их оскорбительной чистоты, как упрёка, попавшего в точку. И только на одно я сейчас уповаю – на могущество и мудрость герцогини Анжуйской, которая не даст их погубить…".

«…Рыцари обязаны служить своему законному государю и защищать своё отечество, не жалея для него и самой жизни», – читал тем временем из книги рыцарских законов, вынесенной с аналоем, отец Мигель. – «Жажда прибыли или благодарности, любовь к почестям, гордость и мщение да не руководят их поступками, но да будут они везде и во всем вдохновляемы честью и правдой. Да не положат они оружия, пока не окончат предпринятого по обету дела, каково бы оно ни было; да преследуют они его денно и нощно в течение года и одного дня…»8

Жанна послушно повторяла за монахом каждое слово, не чувствуя, кажется, никакой усталости. Рене, который помнил, как однажды один из новопосвящаемых упал в обморок после всех волнений и необходимости повторять за священником длинный перечень законов, велел было оруженосцам держать наготове уксус, но теперь, изумляясь не меньше Карла, понял, что в этих приготовлениях нужды не было.

«…Да не обидят рыцари никогда и никого и да убоятся более всего злословием оскорблять дружбу, непорочность отсутствующих, скорбящих и бедных…

Да повинуются они начальникам и полководцам, над ним поставленным; да живут они братски с себе равными, а гордость и сила их да не возобладают ими в ущерб прав ближнего…

Они не должны вступать в неравный бой, не должны идти несколько против одного, но должны избегать всякого обмана и лжи…»

– Аминь! – спустя, примерно, час возвестил отец Мигель, закрывая книгу. – Теперь следующий за Господом, государь твой призывает тебя.

Девушка встала и обернулась к Карлу, которому паж уже подносил на длинной бархатной подушке его меч.

– Подойди, – приказал герцог.