Жанна де Ламот

— Так он не отрицал, — сказал он как бы между прочим, — что в тайнике им были найдены деньги?.. Это очень важно! А документы, с которыми он хранит письмо от кардинала, где у него лежат?

— В правом верхнем ящике бюро, — отчеканила Жанна, так же отчетливо, как это сделал бы офицер, посланный на разведку и докладывающий результаты ее.

— Вы знаете это наверное?..

— О да, наверное…

— Ну, а скажите, пожалуйста, когда он перебирал документы, не видели ли вы среди этих документов у него небольшого продолговатого куска синей золотообрезной бумаги с тремя строчками текста и подписью и печатью в углу?

— Вроде обыкновенной расписки? — проговорила Жанна.

— Вот именно! — подтвердил старик.

— Да, я видела такую, — кивнула Жанна.

Старик, казалось, был очень доволен ее ответами.

— Ваш визит к Николаеву, — проговорил он, — даром не пропал; вы сами, того не ведая, сделали несколько весьма ценных наблюдений и дали весьма интересные и нужные сведения! Можете удовольствоваться тем, надеяться на меня и терпеливо ждать, беззаботно предаваясь жизни, которая может устроиться для вас в Петербурге!..

Он встал, простился с Жанной поклоном и ушел.

Де Ламот, посмотрев ему вслед, почувствовала, что при всей своей злобе и ненависти, зародившихся у нее к этому человеку, он оказался первым и единственным, кто вынудил ее склониться перед собой.

Глава XX Глава, из которой ясно, что Борянский незнаком с химией

Белый, оставив Жанну де Ламот и выйдя из дома, занимаемого ею, пешком направился по делам, уверенно поворачивая из улицы в улицу, очевидно, великолепно знакомый с расположением улиц Петербурга. Последнее, в сущности, совершенно противоречило уверенности его подчиненных, членов общества «Восстановления прав обездоленных», в том, что он только недавно приехал сюда из-за границы.

Он, по-видимому, знал не только улицы, но даже и закоулки, и проходные дворы Петербурга, пустыри, через которые живо пробрался почти на окраину города, на Слоновую улицу, которая была проложена всего шестьдесят семь лет тому назад и названа так потому, что здесь были тогда устроены загоны для слонов, присланных в подарок правительнице Анне Леопольдовне персидским шахом, который желал жениться на великой княжне Елизавете Петровне, впоследствии императрице.

Ни слонов, ни их загонов уже давно не существовало, и как раз на том месте, где когда-то был один такой загон, теперь стоял одноэтажный деревянный домик с мезонином, к которому и направился сейчас Белый.

Он миновал просторные сени, устроенные наподобие довольно длинной стеклянной галереи, и подошел к одностворчатой двери, возле которой на стене был прикреплен медный гонг и молоток еще по старинному обычаю семнадцатого века. Белый взял молоток и ударил им по гонгу три раза.

На этот его стук отворилось маленькое окошко в двери, из которого выглянул глаз и послышался тихий голос:

— Это вы, хозяин?.. Простите, я не узнал вашего стука.

Моментально послышался лязг отодвинувшегося запора, и дверь распахнулась.

Слуга, такой же старый, как и тот, кого он называл хозяином, с поклоном пропустил его и дверь сейчас же закрыл за ним на засов.

Белый прошел мимо, не обратив на него внимания, и не спросив ничего, направился в комнату, где ему навстречу поднялся, видимо, давно уже ожидавший его Борянский.

— Пройдем сюда! — сказал Белый, не здороваясь с ним.

Он провел его в следующую, смежную с первой, комнату, убранную столь же просто, как и первая.

Однако в этой второй комнате стояло больше вещей. Тут был стол с чернильницей и бумагами и двумя толстыми книгами в кожаных переплетах, старинное кресло с высокой спинкой, два стула, и целая стена была занята книгами, баночками, флаконами и пузырьками с надписями и без них, наполненными различными химическими жидкостями и порошками.

Войдя в эту комнату, старик сел, сложил руки и посмотрел на Борянского. Он не предложил ему сесть и тот стоял перед ним, как будто чувствуя себя не совсем ловко, но тем не менее волей-неволей примирившись с этим.

— Ну что, свел ты знакомство с Орестом Беспаловым, как я приказал тебе? — спросил старик, строго глянув на Борянского.

— Я возился с ним три дня! — недовольным голосом проворчал тот.

— Даже целых три дня?! — усмехнулся Белый.

— Не расставаясь! — подтвердил Борянский. — Я его зазвал к себе и поил коньяком! Лучшего знакомства с этим субъектом нельзя было сделать…

— Ух, жарко! — вздохнул Белый. — Я шел сейчас пешком и наглотался пыли!.. Дай мне стакан лимонада, который должен стоять в графине, вон там, на окне…

Белый сказал это Борянскому, точно отдал приказ лакею, и тот, хотя и поморщился, но все-таки пошел за лимонадом, принес полный стакан и подал старику.

Тот отпил глоток, остановился, потом отпил еще, почти до половины стакана и, поставив его на стол перед собой, сказал:

— Странно! У этого лимонада какой-то странный привкус, горький!

— Вероятно, вас рассердили чем-нибудь, — сейчас же заметил Борянский, — и это желчь сказывается!

Старик пристально посмотрел на него.