Жанна де Ламот

— Да-с! — обратился Орест к Жанне. — А теперь, главным образом, произносить лишь умею, но поддерживать французский разговор затрудняюсь, хотя все и понимаю!.. Итак, принчипесса, повелевайте, без дальних подходов, что вам нужно, чтобы я сделал; вы знаете меня давно, так же, как и я вас, и знаете, что я сговорчив… Удовольствуюсь небольшой мздой из нескольких моравидисов.

— Тебе нужны деньги?..

— Принчипесса, не делайте себя наивной!.. Кому же бывают не нужны деньги?!

Жанна, ходившая из угла в угол по комнате во время разговора, подошла к окну, вдруг повернулась и быстро проговорила:

— Мари, дук возвращается домой, его карета уже подъезжает к крыльцу… тебе надо поскорей скрыться, чтобы он не застал тебя здесь.

Она никак не ожидала, что дук, сравнительно недавно уехавший из дома, вернется так скоро и они обе рискуют быть застигнутыми врасплох, и главным образом от этой неожиданности она взволновалась так, что свои слова о возвращении дука произнесла той пугающей скороговоркой, которой растерявшиеся люди передают другим свою растерянность.

Тон Жанны даже на Ореста возымел действие, и он вскочил, как будто в чем-то пойманный и уличенный.

— Дайте мне скорее карандаш и кусок бумаги! — сказала княгиня Мария. — Мне нужно написать несколько слов всего…

— Некогда! — замахала на нее руками Жанна. — Дук уже вышел из кареты…

— Ах! Он поднимется еще наверх и станет искать меня там… Времени довольно! Скорее карандаш и кусок бумаги!..

Мария как бы инстинктивно открыла стоявшую на столе корзину с работой княгини Гуджавели и нашла там карандаш, а Орест, засуетившись под влиянием общей суеты, хлопнул себя по карманам и вытащил откуда-то скомканный лист бумаги, расправил его и сунул на стол перед княгиней Марией.

Та быстро написала несколько строк и проговорила:

— Передайте это Александру Николаевичу…

Все это было сделано так быстро, что Орест не успел опомниться и, только когда княгиня уже уходила, он остановил ее возгласом:

— Принчипесса, а моравидисы?!..

Мария на ходу выхватила кошелек из кармана, бросила его Оресту и скрылась.

— Уходите теперь скорее и вы! — заторопила Жанна Ореста.

Но тот, недолго думая, выпрыгнул в окно и быстро удалился.

Глава XL В чем заключалась важность предыдущей главы

Что мог сделать Орест Беспалов, получив кошелек с деньгами?

Всякий мало-мальски знакомый с его характером человек, несомненно, поймет, что, конечно, Орест Беспалов с полученными деньгами направился в трактир и сделал это немедленно после своего свидания с княгиней Марией, одним словом, после получения кошелька.

Записка, которую написала княгиня Мария Саше Николаичу, немедленно была забыта Орестом и он вспомнил о ней только поздним вечером в трактире, причем сам совершенно не знал почему? — так вдруг вспомнилось, и конец.

Орест Беспалов мог забыть о принятом на себя обязательстве, но сознательно не выполнить его не мог. Сознанье обязанности портило теперь ему всякое удовольствие и, вспомнив про записку, он уже не мог дольше оставаться в трактире, а должен был идти к Саше Николаичу.

Совершенно пьян Орест не был еще. Он был только, как он это называл, «в полгубы». Но и в таком состоянии он не дерзал являться к Саше Николаичу через парадный вход главным образом из скромности перед слугами, которым нельзя было подавать дурной пример. Поэтому он сначала отправился обходом, через сад, к окну кабинета, где еще надеялся застать Сашу Николаича.

В сумерках петербургской ночи он увидел издали, что окно открыто. Тогда он стал насвистывать «Гром победы раздавайся!» и бодрым шагом направился вперед.

Саша Николаич сидел у себя в кабинете и мечтал, забыв обо всем.

Николаев не думал ничего определенного, его мысли расплывались как-то вместе с сумерками ночи в природе, но так как вся земная природа вращалась вокруг солнца, то и мысли Саши Николаича сами собой вращались вокруг княгини Марии. И он, думая о ней, прислушивался, не раздастся ли соловьиная песнь, и как будто даже загадал, что все тогда будет хорошо. И ему так хотелось, чтобы все было хорошо, что он вытянул шею, уверенный, что сейчас услышит соловьиный свист…

Свист действительно раздался, но это был мотив «Гром победы раздавайся!», который выдавал Орест с большим чувством, но, разумеется, это не было похоже на пение соловья…

Несоответствие ожидания с действительностью было так резко для Саши Николаича, что он вздрогнул.

— Это вы, Орест?.. — сердито произнес он, издали еще заметив на дорожке сада силуэт Ореста.

— Я, гидальго!.. — стараясь попасть в тон ночной тишины, но тем не менее хрипло произнес Орест.

Саше Николаичу никого не хотелось видеть в эту минуту и он сделал невольное движение, чтобы захлопнуть окно.

— Остановись, гидальго!.. Все остановись… Остановись само время, ибо сейчас Орест Беспалов будет удостоен с вашей стороны всякой благодарности!.. Прошу, гидальго, сделать мне почетную встречу, как это бывает, когда является посол от лица, носящего титулы…