Жанна де Ламотт

– Нет, на этот раз я пришел сам или, вернее, пришел потому, что вышел из себя… Теперь вы, конечно, в огорчении и не можете понять, как это остроумно сказано. Впоследствии же, когда распознаете, можете пережить момент отчаянной веселости. Я узнал благодаря судьбе чем вы, собственно, болеете, и привел к вам лекарство!.. Желаете испробовать его?.. – Орест обернулся в сторону сада и, наклонившись, позвал: – Пожалуйте сюда, мой добрый друг!

В ту же минуту из-за кустов появился бывший граф Савищев, которого Саша Николаич узнал по облику, так как видел его в последний раз сравнительно давно днем и недавно здесь, в своем кабинете ночью, когда было так же темно, как и сейчас.

– Вы не бойтесь, пожалуйте сюда!.. Сядьте!.. – ободрил Орест Савищева, относясь к тому так, как фокусник обращается к дрессированной им собаке.

Савищев не торопясь приблизился к окну и сел на подоконник по другую сторону той, где сидел Орест.

– Вот вам две живые кариатиды! – сказал Орест. – Узнаете его, гидальго?.. Он расскажет вам сейчас же такие вещи, которые сразу же излечат вас и изменят все ваше миросозерцание!

47. Нет, это – правда

– Я теперь в таком положении, – стал рассказывать бывший граф Савищев, – что мне выбора нет! Теперь я восстановил против себя людей, от которых всецело зависел, а это – такие люди, что не остановятся ни перед чем! Мне остается только одно: искать убежища у вас!..

Он говорил это робким, жалким, трусливым голосом, так что Саше Николаичу это было и неприятно, и вместе с тем у него невольно явилось сожаление, что этот бывший граф Савищев был теперь в таком состоянии, что только и мог вызывать сожаление и жалость. Ни сердиться на него, ни возмущаться им не стоило, и нельзя было иметь против него злобу: он был слишком жалок для этого.

– Что же случилось? – спросил Саша Николаич.

– Говорить обо всем слишком долго и тяжело! – ответил бывший граф Савищев. – Достаточно того, что я, вообразив, что могу составить себе состояние, пошел в «Общество восстановления прав обездоленных».

– Вот как!..

– Вы что-нибудь знаете об этом обществе?

– Имел случай слышать, но думал, что оно уже прекратило свое существование!

– Нет, оно не прекращало существования и действует теперь в Петербурге под руководством некоего старика, который известен под именем Белого и в которого переодевается не кто иной, как сам дук дель Асидо, князь Сан-Мартино.

– Неправда! – воскликнул Саша Николаич, – не может быть!..

– Нет, это – правда!.. – задорно подхватил бывший граф Савищев. – Я не хочу лгать сейчас, во-первых, потому что я с Орестом достаточно выпил, а во-вторых, потому, что, только рассказав все, я могу рассчитывать на вашу помощь против этих людей!.. Ни у полиции, ни у суда я не могу искать защиты, потому что я был их сообщником. Мне были обещаны большие средства, а на поверку вышло, что я получал сравнительные гроши, а в последний месяц мне и эти гроши стали задерживать! А между тем я должен был не щадить себя ради них, членов этого общества! И тогда ночью я забрался сюда и проник в бюро по их же наущению, чтобы взять у вас расписку якобы от отца дука дель Асидо! На самом же деле я уверен, что этот человек только присвоил себе это имя, и никогда сыном дука не был!

– Зачем им нужна была эта расписка?

– Гидальго! – вступил в разговор Орест. – Вы впадаете в детство, задавая детские вопросы!.. Разумеется, им нужна была эта расписка, чтобы уничтожить ее, а потом взыскивать с вас, как это и сделал этот сиятельный дук через своего поверенного Сладкопевцева!

– Петушкина! – поправил Саша Николаич.

– Не придирайтесь к словам, гидальго!.. Вы знаете, когда я нездоров, как выражается ваша матушка – продли небо ее годы! – я бываю тугой на фамилии; во всем же остальном у меня ясность ума необычайная. Итак, вы теперь понимаете, зачем им нужна была расписка?..

– Но откуда же они могли знать, что она хранится у меня вместе с другими документами в бюро, когда я сам настолько забыл об этом, что, когда она пропала, сомневался, была ли она тут или нет?

– А появление у вас этой княгини Сан-Мартино, невестки прекрасного дука?.. Вы ей демонстрировали автограф кардинала де Рогана, который извлекли из свертка, где лежала расписка!.. Помните, я тогда еще лежал под окном.

– А ведь и в самом деле! – согласился Саша Николаич.

– Вот то-то, гидальго! Слушайте в другой раз умных людей!

– Да ведь этот дук, выходит, хотел смошенничать?