Жанна. Фантазия в стиле готики

Деревенская церковь стоит рядом с домом. Ее фасад набухает влагой…

Внутри церковь сияет белизной. По краям выбеленных балок теснятся воробьи, тихо болтая о своем, птичьем.

Жанна в смятении проходит по церкви один раз, другой… останавливается в левом приделе. Там стоят большие, ярко раскрашенные статуи Святых. Лампады из цветного стекла, разбрасывая во все стороны неяркие отблески.

Чьи-то грустные глаза ласково и внимательно смотрят прямо на Жанну. Она поворачивается и видит Богоматерь с младенцем. Жанна опускается на колени, складывает ладони на груди. Ее губы шевелятся.

Дрожь проходит.

Жанна встает с холодных плит.

Открывает распухшую от сырости дверь, и, держа над собой платок, выходит из церкви. Бежит к мосту.

Холодная мокрая грязь мешает идти.

Она скользит. Спотыкается. Косой дождь слепит глаза. В голове стучит:

– Жанна, Жанна, Жанна…

Навстречу выносится черная туча. Озаряет деревню и реку мрачным светом. Едва не сбивает Жанну с ног и несется дальше по полям.

И становится тихо.

Слышно, как дождевые капли обрываются с дубов и падают на землю.

Странник стоит у подножья огромного дерева. Ждет.

Жанна прижимает руку к сердцу. Кажется, от стука ее сердца содрогается земля…

Странник опускает на плечи капюшон. Жанна впивается в странника взглядом.

У странника странное бледное лицо. Много морщин. Очень светлые глаза смотрят сквозь нее, словно заблудились в дали.

– Кто вы?

– Я? Король!

– Кто?!!

Жанна бледнеет. Она долго смотрит в усталое лицо. Глубокие морщины отчеканены страданием. Она спрашивает снова. Голос ее слаб:

– Какой король?

– Милостью Божьей Карл Шестой Капет, четвертый правитель Франции из королевского дома Валуа по прозвищу Безумный король.

Странник выпрямляется. И глядя на него, неуловимо странным чувством Жанна вдруг понимает – это правда! Перед ней – Безумный король, умерший в Париже.

Она знает, что он умер. Но вопреки и знанию, и памяти, какая-то сила хватает ее за плечи, давит к земле, сгибает в поклоне.

Она выпрямляется. Морщит лоб. Спрашивает:

– Сир! Скажите! Я сошла с ума?

– Сошла с ума? Уж верно, сошла, если спрашиваешь о том у мертвого Безумца…

Смех его тих, почти беззвучен.

Жанна смотрит на него обезумевшими глазами.

Смех обрывается.

– Ведь это безумие, верно?

Жанна не знает ответа. Молчит.

Голос короля звучит над ее головой:

– Однажды я видел сон, Жанна. Это был сон, а я видел будто наяву. Я видел Повелителя Вечности. Он сидел на берегу океана и океан этот был – человеческая жизнь. Повелитель извлекал из глухих бездн его самый прекрасный, самый драгоценный жемчуг, морские камни, раковины и сор. И все это были люди. Повелитель нанизывал этот жемчуг, этот камень, эту раковину, этот сор, на нить, более крепкую, чем Время и более неотвратимую, чем Смерть. Он связывал их воедино крепким узлом. Тогда, во сне, я понял, что повелитель Вечности вяжет четки. Для своих, ему одному ведомых молитв…

Жанна не осмеливается поднять глаза. Она видит только белые пальцы, неспешно перебирающие четки. Все перемешалось на странной вязке – жемчуг и дорожные камушки, случайно попавшие в башмак, сушеные ягодки и драгоценные камни… Пальцы перебирают их неспешно. И голос говорит неспешно, словно размышляет вслух:

– Мне кажется, нить, что связывает нас, все время живет у нас внутри. И если мы чувствуем натяжение этой нити в своих внутренностях, то мы слышим друг друга. Мы слышим Голоса. И тогда нам кажется, что мы сходим с ума. Но это не безумие. Это не безумие, Жанна!

Его глаза светятся мягким светом.

– Мне было 28 лет, я был молод. Голова моя разрывалась от гордых планов. Я был королем и был всесилен, я держал в руках жизни людей и судьбы государств. И моя гордость отделяла меня от истины непроницаемой завесой. Но на узкой лесной тропе возле городка Ле-Ман я повстречал старика в белом плаще. Он поднял завесу и показал мне – кто я, и что ждет от меня Провидение. Я подчинился словам старика в белом плаще и порвал свою жизнь на части, как страницы плохо написанной книги. Я стал тем, кем должен был стать. Я стал Безумным королем.

– Кого вы встретили, сир?

– Рыцаря. Его звали Жак де Моле.

Монсеньор Реньо де Шартр

Три дня спустя.

Город залит серым. В Париже дождь. Лица людей, их одежды, каменная кладка мостовой, дома, улицы раскисают от влаги.

Хоронят короля. Он был безумцем и полвека правил народом, который по странной прихоти прозвал его Благословенным королем.

Гроб плывет над улицами, как лодка, рассекая волны горожан. То надуваясь как парус, то опадает с хлестким звуком промокший насквозь полог с портретом умершего короля. Кажется – король жив и раздает подданным последние благословения.

За гробом едет на траурном коне герцог Бетфорд. Англичанин. Парижский влажный октябрь выстудил его до костей.

Останки Безумца устанавливают на клиросе церкви Сен-Дени, и всю ночь высокие своды собора истекают неистовыми восковыми слезами.