Жанна Ланвен

Вот модель «от Шеруи»: длинное платье в персидском стиле 1912 года, с «нижней юбкой из черной тафты», сверху покрытой «каракотом (sic), очень коротким, и подкладкой из тафты или шерсти в красно-черную клетку». Тафта или шерсть? Если есть сомнения, лучше не спрашивать и не привлекать внимания… «Рассказано Люси 2 марта» об очаровательном бежевом платье, подкрепленном зарисовкой вида спереди и со спины. Узкое внизу, оно увеличивалось в объеме на ягодицах и животе и держалось сзади на перекрещивающихся бретельках. «Увиденный у Румпельмайера», в известном чайном салоне на улице Риволи, костюм с двойной застежкой; фактура осталась неизвестна, вероятно, в кафе было темновато. Снова «от Шеруи»: на этот раз туника с воланами из черного тюля, надетая поверх юбки из черной кружевной ткани «шантильи». Непосредственно из прекрасного салона на площади Вандом, где работала ничего не подозревающая мадам Шеруи, в альбом Жанны попадает описание модели дамского костюма из темно-синей саржи, благодаря «объяснениям Люси».

Совершенно ясно, что объяснять Люси умела замечательно.

Возможно, именно она, такая внимательная, следила и за знаменитостями. Под рисунком длинного манто с высокой талией и темным воротником стоит имя первой наследницы Америки, клиентки, о которой мечтали все кутюрье того времени, – мадемуазель Вандербильт[192]. «27 февраля в Лесу»: безымянная женская фигура, вид со спины, широкие чашеобразные карманы на юбке сочетаются со шляпкой-ток с изогнутым пером, надетой немного набекрень[193].

Таким образом, шпионаж в мире моды был очень распространен. Грань, отделяющая заимствование от плагиата, имитации, кальки от оригинала, становилась все тоньше.

Но после войны 1914 года, когда Дом моды Жанны Ланвен окончательно обрел свой уникальный стиль с отработанными методами работы, хозяйка черпала вдохновение только из своего воображения.

Глава VI Военный эшелон

Жанна исполняла свой долг. В то время как другие закрывали свои бутики, например Мадлен Вионне и Поль Пуаре, который пошел простым солдатом воевать в Лизье, она встретила начало мировой войны во главе процветающего предприятия, набиравшего все больший коммерческий оборот, а в конце – считалась уже одной из первых кутюрье Парижа. Точнее, она перешла на новый профессиональный уровень через несколько месяцев после начала военных действий, вступив в марте 1914 года в узкий круг профессионалов, покровительствовавших La Gazette du Bon Ton. В июле в этом журнале появился вкладыш под названием «Да здравствует Сен-Сир!»: на фотографии молодая женщина с ребенком на руках провожает уходящий полк.

Летнее платье на ней – модель Жанны Ланвен. Образ вполне в духе времени: через несколько недель молодые курсанты военных училищ и офицеры отправятся на Восточный фронт.

В течение следующих четырех лет Жанна была свободна от постоянного страха, в котором жили остальные женщины, проводившие на войну мужа или сына. «Консулу» было уже около шестидесяти, так что призыву он не подлежал. Оставался, правда, несчастный Рене. С тех пор как его мобилизовали, Маргерит мучила постоянная тревога. Да и почти у всех сотрудниц ателье кто-то из близких воевал, так что смерть рыскала по улице Фобур Сент-Оноре так же, как и везде, но здесь с ней соперничали шарм и элегантность. Модель 1917 года одновременно немного кокетлива и сдержанна, как и вообще жизнь в тылу в то время. Модель «Для него» – это синее платье с высокой талией, вышитыми спереди цветами и черным воротничком, в нем можно было с радостью встретить вернувшегося домой солдата… или оплакивать погибшего.

Всемирная выставка 1915 года

Признанная в кругу коллег, Жанна, также как и они, испытывала трудности, порожденные мировой войной.

В 1915 году было даже приостановлено издание La Gazette du Bon Ton. Кроме нехватки средств и материалов, необходимых для работы, что влекло за собой упрощение моделей, сама атмосфера, царившая в обществе, требовала от создателей женской моды скромности и сдержанности. Конечно, нельзя сравнивать происходящее тогда с отменой красного цвета для мундира военной школы Сен-Сир, но цель одна – стать незаметным для вражеского стрелка на войне, а в тылу – победить легкомыслие и кокетство, недопустимые в то время, когда соотечественники страдают на передовой. Цвета становятся приглушенными, отделка – скромной.

Жанна Ланвен никоим образом не хотела противиться этим настроениям. Более того, новые цели не ограничивали работу кутюрье, скорее наоборот. Дома моды приносили прибыль своей стране, как показала Всемирная выставка 1915 года, проходившая в Сан-Франциско. В Европе довольно быстро отказались от мысли, что победа будет достигнута за пять удачно проведенных военных операций, а события на фронте постепенно сделали очевидным тот факт, что только экономическое превосходство одного из противников может решить исход сражения.