Жанровые противоречия

В серо-синем свете софитов сейчас играли несколько скрипачей, чуть поодаль в нише сцены барабанщик и басист, а на переднем крае духовые: гобой, три флейты и саксофон. Посреди под ярким прожектором стоял солист ансамбля, а позади него три бэк-вокалиста, лица которых тоже скрывала тень. По мере приближения к сцене, Грейс сумела разглядеть лицо поющего в микрофон высокого молодого человека с волнистыми волосами, убранными в хвост на затылке. Он держался на низких нотах, бэк-вокал тянул аккапелло мягкое трезвучие и в тёмном зале этот проникновенный соул звучал гипнотически. В духе афроамериканских исполнителей из уверенного тенора солист улетал в фальцет, едва заметно завершая этим приёмом каждый куплет.

И берегу её от жестоких порывов твоих».

«И я всего лишь путник во тьме,» – доносился его голос из сабвуферов. «Идущий сквозь бурю в поисках света и истины. На перекрестке дорог, где смешались следы, Стою один в ожидании тебя. Небо, словно зеркало, отражает весь мой путь, А в глазах усталые слёзы. Но даже в этой ночи я зажигаю свечу

Всё время, пока Грейс шла к сцене, он пел с закрытыми глазами. Гитарные рифы, и нарастающие по темпу скрипичные партии, сопровождавшие его голос, вышли в бридж, и незнакомец, повернувшись к зрительному залу, приготовился перейти к более интенсивной части песни, как вдруг открыл глаза и заметил постороннюю фигуру меж кресел.

– Так, стоп-стоп-стоп, ребята! Стоп! Простите, один момент, – обратился он к музыкантам назад.

Инструменты затихли один за другим. Барабанщик схватился за тарелки райда и хай-хэта, придержав их от звучания; скрипачи опустили смычки; а бэк-вокалисты, до того покачивавшиеся из стороны в сторону, застыли неподвижно, смотря на центральную фигуру на сцене.

Вокалист подошёл к микрофону и, подставив ладонь козырьком, посмотрел прямо на Грейс.

– Здравствуйте, кто бы вы ни были! – обратился он со сцены, – Боюсь, вам придётся уйти, это закрытая репетиция.

– Боюсь, уйти придётся вам! – громко проговорила Грейс, доставая из файла с партитурой сложенную вдвое небольшую бумажку, – этот зал забронирован на мою оркестровую группу на ближайшие четыре часа, – она обошла сцену с правой стороны и уверенно поднялась по обитым деревом ступеням.

Каблуки громко обозначали каждый её шаг, пока она приближалась к центру сцены с чётким намерением ткнуть незнакомца носом в расписку о брони, подтверждающую её правоту.

– Зачем вы заперли дверь за сценой? – строго спросила Грейс, пока он изучал протянутый ею лист.

– Закрытая репетиция, – повторил вокалист сухо, вчитываясь, кажется, в каждое слово.

– И нарушение правил безопасности, – в тон ответила она, – Кто вы вообще такие? И кто вас сюда пустил?

– Нас пустил Фрэнсис, чья подпись стоит здесь же на вашей бумажке, – ответил незнакомец задумчиво.

Через голову он стянул с себя гитару на черном ремешке, которая всё это время болталась у него за спиной и заключил:

– Пойдём к нему разбираться.

Уложил инструмент на стул неподалёку и махнул остальным музыкантам.

– Перерыв, ребята! Скрипки, вы супер! – обратился он к трём притихшим девушкам, сидевшим на стульях неподалёку.

– Холли?! – узнавание пришло мгновенно, – Гвен?! Сирша?! Почему вы здесь?!

– Здравствуйте, мисс Галлахер, – пискнула Гвен, первой собравшись с мыслями, – Нас сюда определил мистер Мёрфи.

Она уложила скрипку на колени так, будто это было орудие преступления, и вперила взгляд в пол.

– Я решительно ничего не понимаю! – воскликнула Грейс и, сорвавшись с места, направилась прочь со сцены.

Ох, и получит же Фрэнсис сейчас!

Она сама не заметила, как вылетела из зала и решительным шагом направилась к лестнице, ведущей в заветный кабинет. Поворот, ещё один и вот, наконец, дверь с табличкой «Фрэнсис Мёрфи, профессор института музыкального искусства». Секретарша, сидевшая в приёмной, не успела среагировать вовремя, и Грейс ворвалась без стука и всяческих предисловий.

– Какого чёрта, Фрэнсис? – спросила она сурово, проходя к столу, за которым сидел седой безбородый мужчина в серой водолазке, поверх которой был натянут болотного цвета твидовый пиджак.

На носу у него сидели широкие очки в роговой оправе, которые он тут же приспустил на кончик длинного носа, обратив взгляд желтых глаз в сторону двери.

– Должен признаться, я ожидал тебя немного позже, – лениво проговорил он, отодвигая какие-то бумаги в сторону, и махнув секретарше рукой, мол, всё в порядке, – Садись, пожалуйста, – Фрэнсис указал на стул напротив, – Хочешь, Анна сделает тебе чай?

– Я хочу объяснений, – Грейс отчётливо понимала, что угодила в какую-то поставленную Фрэнсисом ловушку, но никак не могла взять в толк, что именно затеял старый пройдоха, – Почему большой зал захвачен какими-то блюзменами, и откуда у них мои первые скрипки?