Жар костей не ломит (СИ)

— Да насрать им на меня… и внукам, и детям, а уж жене тем более. Если бы денег не приносил, давно бы на улицу выкинули. Мешаю я всем, понимаешь? Жизнь отравляю…

Ох ты ж…, а дела-то наши совсем плохи. К Михалычу пожаловала третья стадия «хреноватости», когда весь белый свет не мил и видится только один выход — в доброе прошлое. А поскольку вернуться назад не представляется возможным, то в самый раз петля на шею, ну или пуля в висок из наградного.

— Михалыч, помнишь, что весной у Дока юбилей? Снова все наши соберутся, и тогда махнем на Лазурное.

— Побережье?

— Михалыч, ты совсем ёбу дался с этой своей работой. Какая нахрен Франция? Док до сих пор невыездной, а у меня денег хватит разве что до аэропорта добраться. Мы рванем на озеро, где прошлый раз отдыхали. Вспомни баньку на берегу.

— Срубовая из кедра?

— Срубовая.

— И рыбалка?

— И рыбалка по утру, когда солнце не успело подняться, а густой туман стелется по воде. Тишина кругом стоит — заслушаешься. И мир замер, даже кузнечики не стрекочут.

— Только дятел стучит вдалеке, — оживился динамик.

— Рыбу зажарим на углях, пока картошечка в золе томится: м-м-м, вкуснотища выйдет, без всяких майонезов и кетчупов. Хватаешь из кострища и ешь прямо горячую, обжигая пальцы и рот.

— Мамон с золой жрал, — припомнил Михалыч, — а потом чумазый ходил, как тот самый папуас.

— В обед ушица наваристая, чтобы ложка колом стояла, а вечерком, когда стемнеет, ароматный шашлычок под травяную настойку от Сэмпая, — продолжил я травить душу. — Выходишь распаренный из баньки, садишься у самой воды и слушаешь плеск волн. И небо алое от заката, и пацаны кругом сидят: поседевшие, погрузневшие, а у кое-кого и бурдюк вместо пуза. Болтают о ерунде всякой, а ты знай себе комаров по ляжкам хлопаешь и чай с лимоном потягиваешь.

— Хорошо, — послышалось в трубке, полное надежды.

Хорошо, что далекий голос ожил, а вот в остальном ничего хорошего. Соврал я на счет Дока: не планировал он юбилей отмечать, потому как не любил подобного рода мероприятия, всячески их избегая. Придется сочинять пьесу по ходу действия, вытягивая мужиков из трясины повседневности. Михалыч, он как большой ребенок, теперь только этим ожиданием и будет жить, а детей, как известно, обманывать нельзя. Надо будет с Лазурным товариществом связаться, домик заранее заказать.

— Чего звонил-то? — сбил меня с мысли Михалыч.

И правда, что-то Василий Иванович увлекся, позабыв обо всем. Совсем старый стал… Пришлось поведать историю про молодую учительницу, и одного не в меру ретивого ухажера.

— Как знал, что влипнешь в историю, — вздохнула трубка, — поэтому после первого разговора пробил Кирилла по базам, поговорил с людьми. Короче, нет ничего на вашего Отелло, одни лишь подозрения. А вот на покровителя его — Илью Прокопенко, целые тома уголовных дел. Настоящая россыпь из краж, вымогательств, тяжелых телесных, даже одно убийство имеется.

— Почему до сих пор не закрыли? — удивился я.

— Нельзя.

— Это что же получается: все доказательства собраны, а убийца на свободе гуляет?

— Вася, я тебя не учу, как полы мыть? Вот и ты не учи мента бандитов ловить… Целая группировка находится в разработке. Когда будет надо, тогда и возьмем.

Я с трудом подавил раздражение, готовое выплеснуться наружу. Прав Михалыч, не мое это дело. Совсем раскис под осенним дождем, эмоциям стал поддаваться.

— Михалыч, твоя помощь нужна. Сможешь организовать встречу с местным авторитетом, из числа тех, кто способен шелупонь мелкую к ногтю прижать.

На том конце провода повисла мертвая тишина.

— Пока Мажорчик находится под защитой Прокопенко, разговаривать с ним бесполезно, впрочем, как и с самим Прокопенко, — решил я пояснить другу свою просьбу. — Видел сегодня этого волчонка — хитрый и опасный зверь. Папины гены из всех щелей прут, поэтому пока главный в стае не рыкнет, молодой точно не успокоится.

— Вася, правильно ли я понял: ты просишь майора полиции организовать встречу с матерыми уголовниками?

— Почему во множественном числе? Одного будет вполне достаточно.

— Каков наглец, а? — в трубке хмыкнули. — Узнаю тебя, Василий. Как там в народной мудрости говорится: борзота города берет? Так вот поспешу разочаровать — не в этом случае. Не о чем тебе с ними говорить.

— Михалыч, меня убьют.

— Не нагнетай.

— Убьют, Михалыч, а знаешь почему? Потому что шакалята от училки не отстанут, пока реальной силы не почувствуют. А я ее одну не брошу, я теперь вроде принца на белом коне.

— Хреновый из тебя принц.

— Уж какой есть… Ну так как, Михалыч, подсобишь?

На том конце провода засопели. Я знал о чем сейчас думает майор полиции, сидя в уютном рабочем кабинете, с золотистым гербом на стене и портретом строго бдящего за порядком президента.