Жар небес

Он стоял на пороге ее спальни, прислонившись плечом к дверной раме, и молча смотрел на нее. Одет был как обычно — джинсы, сапоги, рабочая рубаха. От этого ей стало особенно неловко, поскольку сама она была в неглиже.

— Я вижу, твои манеры не улучшились с тех пор, как я видела тебя в последний раз, — заметила она. — Разве нельзя хотя бы сначала постучать в дверь?

— Я никогда не стучал, входя в спальню к женщине. Он оттолкнулся от дверного косяка и вошел в комнату. Извлек из нагрудного кармана конверт и положил его на ночной столик.

— Я получил твое письмо.

— Тогда больше нам нечего сказать друг другу, верно?

Он рассеянно взял со столика флакон с духами и понюхал.

— Пожалуй, так. Если не считать того, что подобные новости обычно передают при личной встрече.

В своем халатике Шейла чувствовала себя обнаженной, но не столько физически, сколько морально. Его присутствие в спальне действовало на нервы. А он ходил по ней, трогал разные предметы, и от этого ей было еще больше не по себе.

— Я решила, что нам лучше никогда не видеться. Мой юрист, учитывая мое желание, посоветовал проинформировать тебя об этом почтой.

— И он поддержал твое решение передать мне Бель-Тэр?

— Нет.

— Потому что я незаконнорожденный сын Коттона.

— Его возражение касалось не этого. Он… он считает, что я должна была слепо следовать букве завещания папы.

— То есть поделить собственность на три части: между тобой, мной и Трисией?

— Да.

— Но ты решила иначе?

— Да.

— С чего же вдруг? — Он преспокойно уселся в кресло, накрытое чехлом, и закинул ногу на ногу.

— Это трудно объяснить, Кэш.

— Попытайся, — потребовал он.

— Мой отец… наш отец… обращался с тобой отвратительно.

— Хочешь исправить его ошибки?

— Ну, если так можно выразиться.

— Рожденный не на той стороне одеяла прав не имеет, Шейла.

— Нет, ты для него значил гораздо больше. Он горько рассмеялся:

— Живой укор совести.

— Может быть. Когда он покинул Новый Орлеан, он вовсе не намеревался бросить тебя и твою мать. Он любил ее. Очень. А его завещание подтверждает, что и тебя он любил.

— У него для меня никогда не находилось доброго слова, — сердито заметил Кэш.

— Он не мог себе такого позволить. — Ее ответ тотчас насторожил его. Прекратилось развязное покачивание ногой. Он вопросительно уставился на Шейлу, во взгляде его мелькнула надежда. — Он тебя любил, Кэш, но боялся сближения с тобой. Он считал, что, если позволит себе хоть как-то проявить свои чувства, всем все станет очевидным. — Шейла вдруг посмотрела на него с недоумением. — Право же, сама не понимаю, что было бы в этом плохого. Почему он не признал тебя при жизни?

— Да он Мэйси поклялся, что не сделает этого. Такая у них была сделка с ней. Коттон мог иметь мою мать любовницей, но только не сына от нее.

— Но почему он не признал тебя, когда мама умерла?

— Сделка с Мэйси была заключена пожизненно. Для Коттона. По крайней мере, так он сказал моей матери и мне, когда я требовал, чтобы он женился на ней… У Мэйси не было иного выхода, как оставить ему Бель-Тэр. Но уж она позаботилась, чтобы он не был слишком счастлив в нем.

— Да, получается, что он поставил Бель-Тэр превыше собственного счастья, превыше собственного сына, — с грустью сказала Шейла. — Он любил тебя, Монику, меня. Но больше всего — Бель-Тэр! — Она посмотрела на него сверху вниз и тихо добавила:

— И ты тоже, Кэш. Поэтому ты тут и оставался все время. Где-то подспудно ты знал, что Бель-Тэр принадлежит тебе по праву. Всю свою жизнь ты ждал. — Он молчал и смотрел на нее. — Ну вот, больше тебе ждать не надо. Я отдаю тебе и свою долю. В этом письме все сказано. Препятствия устранены, владение больше не является совместным, оно целиком на твое имя. Чек Эндикота покрыл банковскую задолженность. У тебя теперь приличный деловой капитал. С честным бухгалтером, который позаботится о бюджете, ты вернешь былое процветание лесозаготовкам Крэндола. Думаю, даже превзойдешь его. Папа тебя хорошо учил. А то, чего ты не узнал от него, усвоил сам на практике. Он всегда говорил, что ты прирожденный знаток леса. Самый лучший. Он гордился тобой. — Она слабо улыбнулась ему. — Теперь ты, может быть, захочешь сменить имя всей компании, поскольку унаследовал Бель-Тэр?

— Я бы скорее предпочел женщину, а не дом.

— Что? — Шейла посмотрела на него с удивлением. Он поднялся из кресла и подошел к ней настолько вплотную, что ей пришлось откинуть голову, чтобы видеть его лицо.

— У меня с Трисией ничего не произошло. Я не спал с ней, — сказал он. — И, признаться, никогда не испытывал такого желания. К тому же до той ночи эта сучка на меня и смотреть-то брезговала. Я заподозрил, что ее специально подослали ко мне. Начал ее обжимать маленько, а сам решил ее расколоть, узнать, что они замышляют. — Он вдруг запустил пальцы в ее волосы, еще больше откинув ее голову назад. — Шейла, ты же любишь Бель-Тэр. Почему отдаешь его мне?