Жар-птица

— Предлагаю выпить за нашего отзывчивого, искреннего, неутомимого Ивана-царевича! — вскочил Волк со своей кружкой наперевес, — И за лукоморско-вондерландскую дружбу! — и одним махом вылил в себя содержимое всей посудины.

— За Ивана! — дружно взревели гости, перекрывая слабый возглас царевича «Постойте!», и все, как один, последовали примеру князя Ярославского.

После этого произошло много чего. Некоторое этого можно было даже, в принципе, написать. Но с твердостью можно было сказать только одно — разницу между водой и водкой они усвоили на всю оставшуюся жизнь.

Их уважение к Серому не знало бы пределов, если бы Буратино случайно не обнаружил, что в кружке князя во время тоста была простая вода. И кабы не Иванушка, быть бы в тот вечер князю Ярославскому битым.

Прощальный пир продолжался далеко за полночь, и когда громовое «Ой, мороз-мороз» возвращавшихся лукоморцев огласило опустевшие улицы Мюхенвальда, гулко отражаясь от булыжных мостовых и каменных стен, город, в большинстве своем (не считая стражи, воров и гостей Ивана), уже спал.

Иванушка, Серый, Санчес, Гарри, мастер Варас и вызвавшийся их провожать Мур направлялись к «Веселой Радуге», отражаясь вслед за песней от стен и, иногда, от мостовых.

— Какой замечательный у вас город! — признавался в любви царевич между куплетами. — Какие гостеприимные люди! Какие все добрые, благожелательные, отзывчивые! Мне будет не хватать вас всех, Санчес, Юджин, Гарри! Гарри! Это талант! Я приглашаю тебя к нам в Лукоморье — ты сможешь жить у нас сколько захочешь! Василий с Дмитрием умрут от зависти, когда узнают, что я познакомился с настоящим мини-сингером! Гарри, обещай, что приедешь! У тебя там будет ан-шланг!

— Обещаю! Иван! Мне не нужен шланг! Но ты — мой друг. И я за тебя… все, что хочешь, отдам. Если не очень много. Серый. Я тебя прощаю. Но я тебе это еще припомню.

— Гарри. Ты не поверишь. Но мне глубоко по… все равно твое прощение. Ты сам виноват. Хоть и песни твои хорошие. Иван вон тебе скажет — чужое брать нехорошо. Скажи, Ваня!..

— Друзья мои! Не ссорьтесь в такой день! Вечер. Ночь…

— Напила-а-ся я пья-я-а-на!..

— Не напилася, а напился.

— Напи-и-лся я… Нет, нехорошо. На-пи-пи-лся я пья-а-а-ным!..

— А все-таки, чего мне жаль больше всего, что я уезжаю, так это что я не останусь на свадьбу.

— Какую свадьбу?

— У кого свадьба?

— Санчес, ты что от нас скрываешь?

— А при чем тут я?

— Да, при чем тут Санчес? Я говорю о свадьбе в королевской семье — вот, наверное, торжества-то будут — парады, шествия, турниры… кхм. Балы там, наверное, всякие, всенародное, так сказать, ликование…

— В королевской?!

— В королевской?

— А я и не знал, что принц Сержио женится!

— Юджин!

— Да, Юджин, почему все придворные новости мы стали узнавать последними?

— Да причем тут принц Сержио!!! Да что у вас всех, склероз, что ли?! Я говорю про принцессу Валькирию и Чер… принца Кевина Франка! Он же победил на турнире, и теперь король Шарлемань должен будет отдать за него замуж свою дочь, вот про что я говорю! А вы чего!..

— А ты разве ничего не знаешь?

— Что не знаю?

— Что мы не знаем?

— Что Шарлемань ничего никому не должен.

— Что он бросил лотранского принца в подземелье дворца, а Валькирию заточил в самую высокую башню.

— И что он не выпустит ее оттуда, пока она не согласится выйти замуж за герцога Айса.

— Нет, ребята. Вы что-то путаете.

— Король не мог так поступить с…

— …с девушкой, которая может пронести рыцаря в полном снаряжении полкилометра.

— …с собственной дочерью!

— Мог. Вы просто плохо знаете нашего монарха.

— Да и дочь она ему не родная.

— Как так?

— А вот мы и пришли.

— Давайте зайдем к нам! Санчес, где ключ? Гарри, у тебя, что ли?

— Вы что, и этого не знали?

— Пошли на кухню, Юджин. Там все и расскажешь.

На кухне зажгли свечу, поставили на середину стола кувшин дешевого вина и тарелку фисташек, как в старые добрые времена, расположились кому где удобно (в случае Гарри — под столом), и Юджин поведал друзьям давно перевернутую, но не ставшую от этого менее печальной, страницу вондерландской истории.

Семнадцать лет назад, во время очередной войны с Лотранией, страной правил молодой король Шарлемань Шестнадцатый. Правитель он был, как и все в его династии, посредственный, но человек добрый, незлопамятный, и, по-своему, справедливый. Народ его уважал, а когда уважать не мог — просто любил, в отличии от его брата — кронпринца Томаса, человека недалекого, вздорного и жестокого.

Решающая битва этой войны состоялась под небольшой деревенькой Карлсвуд — предметом давнего спора двух держав. Вообще-то, говорили, что на нее претендовала еще и Вамаяси, но по причине удаленности на последнее сражение ее войско не явилось, и им автоматически было засчитано поражение.

Со своей армией, королевой, годовалым наследником престола Шарлеманем и братом Томасом уверенный в победе король прибыл на место предстоящей схватки.

Под охраной отряда своей личной гвардии остался Шарлемань Шестнадцатый с женой и сыном у деревни — наблюдать за ходом сражения, а брат его со своим полком выдвинулся на запланированную позицию — высокий холм справа.