Жар-птица. Свирель славянина

Дивьи жены внушают нам страх.
Почему?
Вспоминаем ли саван при виде их белых рубах?
Пробуждает ли белый тот цвет в нашем сердце безвестную тьму?
Или людям встречать неуютно
В тенистых лесах
Не людей?
Человек с человеком, как с птицею птица, мелькают попутно,
Все удобно, знакомо, хоть встреть я разбойника между ветвей,
Знаю, как поступить:
Я слабей — быть убитым, сильнее — убить,
Или что-нибудь, как-нибудь, ну, уж я знаю, как быть.
Тут принять нам возможно решенье.
А вот как поступить, если встретишь ты дивью жену?
Чуть посмотришь на белое это виденье,
Вдруг тебя, непредвиденно, клонит ко сну,
И впадаешь в забвенье.
Ты заснул. Просыпаешься — лес уж другой
На могилах неведомых ветлы верхушками машут,
Словно старой седою иссохшей рукой, —
Убеги, мол, скорей, убеги, убеги. Но видения белые пляшут.
И лучиной зажженною светят они,
И приходят, уходят, и бродят огни.
Убежать невозможно
Дивьи жены сковали, хотя и не клали цепей
Сердце бьется тревожно.
Разорвется пожалуй. Беги, убеги поскорей.
Убежать невозможно
Превратишься в березу, в траву, в можжевельник, в сосну.
Если вовремя ты заговор против них не вспомянешь,
Так в лесу, меж лесными, в лесной западне и застрянешь.
Не смотри, проходя меж деревьев, на дивью жену!

ПОЛУДНИЦЫ

Три полудницы-девицы
У лесной сошлись криницы,
Час полдневный в этот миг
Прозвенел им в ветках, в шутку,
И последнюю минутку
Уронил в лесной родник.
И одна из тех причудниц,
Светлокудрых дев-полудниц
Говорит меж двух сестер:
«Вот уж утро миновало,
А проказили мы мало
Я с утра крутила сор,
Прах свивала по дорогам,
На утесе круторогом
Отдохнула — и опять,
Все крутила, все крутила,
Утомилась к полдню сила, —
После полдня что начать?»  

И ответила другая:
«Я с утра ушла в поля,
Жили там серпы, сверкая,
Желтый колос шевеля,
Спелый колос подсекая.
Посмотрела я кругом,
На меже лежит ребенок,
Свит в какой-то тесный ком,
Сжат он в саван из пеленок.
Я догадлива была,
Я пеленки сорвала,
Крик раздался, был он звонок,
Но душа была светла,
Я ребенка унесла,
И по воздуху носила
Утомилась к полдню сила,
А ребенок стал лесным, —
Что теперь мне делать с ним?»