Жар сумрачной стали

Но и подмоги от меня не ждите. Не надейтесь, что я придам вам ускорение. Нет уж, сами дорожку выбрали – сами по ней и топайте.

22

– И что дальше? – поинтересовался я, когда мы вышли на Макунадо-стрит, к востоку от моего обиталища. Обращался я к Попке-Дураку, ожидая, что Покойник через него сообщит мне о своих далеко идущих планах. А Плоскомордый с Торнадой решили, естественно, что я спрашиваю у них. Они ведь и понятия не имели о близком духовном родстве двух существ – совершенно безмозглого и того, у которого от переизбытка мозгов частенько ум за разум заходит.

– Мы проводим тебя до двери, – сообщила Торнада. – А когда ты окажешься дома, целый и невредимый, нам заплатят.

– Заплатят? Это, верно, Покойник придумал? Пусть он и расплачивается. Мне няньки не нужны.

Его Высокомудрие и не подумал заглотить наживку. Должно быть, не хотел раскрывать свое попугайское инкогнито.

– Глянь на ребятню, Гаррет, – сказал вдруг Тарп. – Жуть!

На углу улицы юнцы допризывного возраста приставали к стайке юных эльфиянок, невесть каким ветром занесенных в этот район города, да еще задержавшихся в нем до наступления темноты. Проведай об этом их эльфийские папаши, красоткам не избежать суровой порки. В кавалерах не было ровным счетом ничего привлекательного, дам они обольщали выражениями, отнюдь не ласкавшими слух и откровенно расистскими, однако их наряды были пошиты по эльфийской моде. Девчонки хихикали и отвечали так бойко, что парни постепенно теряли голову. Впрочем, если они войдут в раж и примутся распускать руки, их оставят в дураках; знаем мы эти фокусы.

– Хочешь, чтоб я поучил молодежь хорошим манерам?

– Чего? – озадаченно переспросил Тарп. – Каким еще манером? Ты о чем, Гаррет?

– А ты о чем, друг мой? Разве тебя возмутило не их поведение?

– Да ты на волосы посмотри! – Тарп поглядел на меня, словно проверяя, не ослеп ли я. – Неужто не видишь?

– Ба! Подумаешь! – Ну лохматые, ну завитые, ну стоят у некоторых волосы дыбом – и что с того? Эка невидаль! Ясно же, что эти парни привыкли выставлять себя на посмешище.

Плоскомордый, до сих пор предпочитавший армейскую стрижку, никак не мог успокоиться.

– Это ж какие родители, коли детишек в таком виде на улицу выпускают? – проворчал он. – Знаешь, из-за чего Карента катится в тартарары?

У меня были кое-какие мысли на сей счет, но воззрений Тарпа я не разделял.

Прически парней не имели ни малейшего отношения к тому, как эти парни себя вели, – при том, что прическа и поведение зачастую вытекают друг из друга. Так сказать, два симптома одной болезни. Парней явно провоцировали девчонки. Едва ли кто будет спорить, что из всех женщин, будь то люди или не-люди, эльфиянки самые красивые и самые, мягко выражаясь, чувственные; а эти милашки, вдобавок, находились в расцвете юности. И использовали весь арсенал подручных средств, чтобы унизить самозваных ухажеров.

А те были слишком наивны и потому не врубались в тайный смысл происходящего. С высоты моих лет могу сказать с уверенностью: этот жестокий урок жизнь преподает каждому мужчине. Я сам уже вышел из того возраста, когда стоишь на углу и выкрикиваешь всякие гнусности, тщась достичь недостижимого, но на собственном богатом опыте могу предположить – нет такой женщины, которая не попыталась бы, ловко или неловко, принизить мужчину, посмевшего найти ее привлекательной.

Все это я изложил Плоскомордому, стараясь его вразумить (мозги у бедняги скрипели так, что было слышно, наверно, на другом конце города), и тут в нашу беседу встряла Торнада.

– Хватит чушь пороть, Гаррет. Достало!

– Лапочка ты моя замученная! Хорошо, я умолкаю, а ты расскажи про тех женщин, с которыми общаешься.

– Чего? С кем это я общаюсь?

– Вот именно! Ты обиделась за женщин и явно собиралась сказать, что они вовсе не такие. Но тебе-то откуда знать? Ты водишь компанию со мной – и с Плоскомордым, когда он не занят очередной подружкой. Ты шляешься по грязным кабакам, ищешь драки с парнями, которые напоминают тебе твоего мужа. Ты якшаешься с ворами, громилами и прочей почтенной публикой, среди которой женщин не сыскать. Так что уж извини – ты, конечно, присаживаешься на корточки, когда зовет мать-природа, но отсюда никак не следует, что тебя можно считать экспертом по части женской психологии, тем более – в нашем милом городе.

– Гаррет! Мог бы из вежливости и не напоминать, что я родилась в деревне.

Эта перепалка могла продолжаться часами. Торнада обожала оставлять за собой последнее слово, потому на всякую фразу у нее находился ответ, подчас бессмысленный, но ответ. По счастью, мы приближались к моему дому, и дружеская беседа увяла сама собой. В квартале было тихо – ночь все-таки, – но будь я проклят, если миссис Кардонлос не торчала на своем крыльце, поглядывая на мой дом с таким видом, словно из его окон вываливались участники безобразной оргии.

Я остановился и огляделся, стараясь ничего не пропустить. Сперва вооруженная охрана, теперь домашняя фурия на боевом посту…

– Что стряслось, старый хрыч? С каких это пор старая ведьма патрулирует Макунадо по ночам?