Жара

– Еще как может, – ответил Дунаев. – Владимир Розенфельд объявился у нас в компании в марте 2006 года с прямой подачи Николая Константиновича. Что он знал о нем? Где пересеклись их судьбы? В апреле, как ты знаешь, произошло то, что произошло. Верт был убит. Ну а Розенфельд начал очень активно работать с нами и, по моему скромному мнению, первые два проекта оказались очень успешными. Оборудование было поставлено хорошее, цены вполне рыночные. Потом Матвею Борисовичу, ну и нам, конечно, стало казаться, что началась что-то не то. Качество поставок американского оборудования ухудшилось, цены казались завышенными. В это время Владимир Розенфельд имел статус официального представителя компании «Колорадо Текнолоджис». Компания не очень крупная, но быстро растущая. Репутации пока никакой. Но мы с удивлением заметили, что он продвигает проекты и других компаний. Мы начали присматриваться к этому оборотистому человеку, но он очень умело прикрывался именем покойного Верта. Ты же знаешь, после гибели Николая Константиновича в «Юнгфрау» вообще сложился какой-то культ Верта. И шеф до сих пор грустит и вспоминает тот страшный апрель. Может, все так бы и продолжалось, но тут в одной из сибирских дочек «Газойла» произошла серьезная авария. Фонтанный выброс и пожар. Погибли два человека. Много пострадавших. Предварительно считается, что причиной аварии является брак оборудования, надо сказать, удивительный для американцев. «Газойл», как ты понимаешь, серьезные ребята, компания гигантская. Начали разбираться. Мы тоже начали копать. И от тут-то Владимир Розенфельд исчез. Сейчас мы думаем, что же нам делать дальше. Скажи, Аня, а не может исчезновение милой старушки быть не связанным с исчезновением ее сына?

– Может, – грустно ответила Аня. – Я буду этим заниматься здесь, в Питере. Но интуиция подсказывает мне, что центр тяжести расследования все-таки переместится в Москву. Пока же, Кирилл, прошу тебя вместе с Федей крутануть ту богадельню, те рога и копыта, которые Владимир Борисович организовал в Москве. Если я не ошибаюсь, это называется представительство американской компании «Колорадо Текнолоджис»?

– Ты права, как всегда, – коротко ответил Дунаев. – Ну ладно, хватит с делами. Расскажите, как вы там устроились?

После обстоятельных объяснений Захарьиной Измайлов признал, что у них в Москве обстановка только накаляется.

– Адская жара, – заключил он.

***

8 августа, воскресенье

Анна, Федор и Михаил Розенфельд ехали по Приморскому шоссе в сторону Санкт-Петербурга.

– Анна Германовна, тьфу, Аня, удивительная вещь человеческая психология. Только вчера исповедовался вам и вашему папе, только вчера вы обещали помочь, а уже сегодня – чувство колоссального облегчения. Все тревоги остаются прежними, а на душе легче.

– Так всегда бывает, – с интонацией знатока произнесла Анна. – Кончился период бездеятельной рефлексии, настало время действия. Мы еще повоюем за вашу маму.

– Знаете, Аня, я хорошо помню вас девочкой, а потом девушкой. Я же раза три или четыре приезжал с мамой к вам в Москву. Кто бы мог подумать, что такая симпатичная резвушка станет генеральшей.

Однако тема быстро иссякла. Было видно, что у Анны нет никакого желания поддерживать этот разговор.

Воскресный Петербург был пуст и прекрасен. Захарьиной нередко приходилось бывать в Северной столице, и тем не менее каждый раз несравненная архитектура и градостроительные изыски Питера наполняли ее каким-то благоговением. Анна до мозга костей была москвичка. Но это не мешало ей восхищаться великим городом, который уже в XX веке пережил столько ужасов, гонений и страданий. Особой нежностью наполняли ее воспоминания о том, как в свой медовый месяц они с Федором сбежали не в Париж или Рим, а сюда – на берега Невы.

Наконец, они добрались до жилища Розенфельда и вошли в подъезд красивого кирпичного дома с навесными лифтами и когда-то роскошным холлом внизу. Дверь им открыла симпатичная молодая женщина. Невысокого роста, слегка полноватая, пышногрудая, она отличалась прекрасной кожей медового оттенка и замечательными вьющимися русыми волосами. Пока гости входили, приятная круглолицая хозяйка стреляла глазами то на Федора, то на Анну. Было видно, что Измайлов поразил женщину своим ростом. На фоне маленького Михаила Федор казался каким-то необыкновенным гигантом. Облик же Анны никак не вязался в сознании супруги Розенфельда с теми высокими должностями, которая та занимала. «Дивчинка», – охарактеризовала она про себя гостью на своем родном украинском языке.

После представлений Федя вежливо откланялся, сказав, что пойдет подышать воздухом и хоть немножко посмотреть на Московский проспект.

– Ты тут, Аня, давай без меня, – сказал Измайлов руководящим голосом. – Как закончите, позвони, я подтянусь.