Жара

– Да уж чего там, ненавижу я его. Выпендривается, помыкает нами как слугами. А платит он мне сущие гроши. Наши квартиры – это копейки для Володьки. Я за него всю самую грязную работу делаю. А чуть что – а мы, а вы, да мы все друзья до гроба с институтских лет. Херня это все, – не выдержал Крохин.

«Какая мразь, – подумала Захарьина. – Конечно, Розенфельд – преступник, но ведь он дал этому мерзавцу вздохнуть, ютилась их семья в хрущевской двушке, ездил на “жигулях” 80-го года выпуска. А тут и квартиры, и “лексус”». Анна была подготовлена хорошо. Разыскания Анохина и негласная помощь Дунаева позволили ей ясно представлять материальное положение человека, который сидел напротив нее.

Все изменилось в момент.

– Еще раз говорю, не там ищите. Это мы все дурака валяем, что приедет Розенфельд и сделает то и то. Ни секунды не сомневаюсь, что убит Розенфельд и убил его Кляйн. Как это в литературе называется? Любовный треугольник. Я ведь присутствовал при их мордобое.

– Когда это?

– Точно не помню. Но где-то в конце июня. Гарик зашел к нему в кабинет, а я там сидел. И с ходу врезал ему по роже, ни слова не сказал. Гарик только с виду такой интеллигент, но кулаками махать умеет. Володька отбился, схватил шахматную доску, которая лежала у него на столе и треснул его по голове. Ну Гарик и вырубился. Когда пришел в себя, сказал, что убьет Розенфельда.

– Это вы серьезно? – воскликнула Захарьина и выразительно посмотрела на Трефилова.

– Гарик не тот мужик, который позволяет бить себя по башке, – сказал Крохин. – А нанять человека, чтобы грохнуть этого ферта, – дело не хитрое. Тем более у Кляйна с юношеских лет какие-то связи в уголовном мире. Кажется, соседи по дому, где он жил с родителями. Вот такие дела.

Петр Петрович принялся оформлять вопросы-ответы в трактовках, приемлемых для хитреца Крохина.

«Вот дурак, – подумал Трефилов, – не понимает, что угодил-таки в волчью яму, вырытую Захарьиной».

Голова у Анны гудела. Она чувствовала, что ее охватывает ликование не только потому, что следствие сделало следующий шаг, но и потому, что сегодня она покажет протокол Измайлову, утрет ему нос и он возьмет назад свои слова о милицейской фуражке с гербом города Киева.

Финал разговора с Крохиным был вполне традиционным. Анна вежливо попросила Михаила Семеновича не покидать Москву и не отключать мобильный телефон.

– Вы понадобитесь в самое кратчайшее время, – сладчайшим голосом произнесла старший следователь по особо важным делам.

Трефилов же строго сказал Крохину:

– Пройдёмте сейчас ко мне в кабинет и утрясем все детали с протоколом.

* * *

Мужчины покинули кабинет Захарьиной, оставив ее в тревожном ожидании. Через 20 минут протокол был готов, и Анна сочла возможным пригласить Анохина и Измайлова, трудившихся в одном из временно свободных кабинетов. По лицу Анохина было видно, что достигнуты какие-то интересные результаты. Но Анна жестко взяла инициативу в свои руки и с нескрываемым торжеством вручила мужу только что излаженный протокол допроса Крохина. Измайлов читал его с огромным интересом. В конце он сказал:

– Анна, я, конечно, знаю, что живу с необыкновенной женщиной, но такое! Чтобы расколоть мерзавца без всякой фактуры на одном мастерстве, – да, это выглядит грандиозно.

Анна получила то, что хотела. Смысл высказывания Федора Петровича был непонятен майору Анохину. Поэтому Анна не отказала себе в удовольствии рассказать ему всю интересную историю об Остапе Бендере и милицейской фуражке с гербом города Киева. При этом Федя как бы безучастно смотрел в окно.

– Ну ладно, – закончила Анна, – проехали. Когда вы входили в кабинет, по вашим лицам было заметно, что у вас есть что-то интересное. Кстати, где Марков? Он же был вместе с вами.

– Когда мы нашли то, что искали, Соломон Давидович вежливо, но твердо попрощался с нами и сказал, что считает свою миссию выполненной. При этом, однако, он заметил, что, если понадобятся его повторные консультации, он всегда готов, – четко отрапортовал Измайлов. – Теперь, Андрей, давай докладывай по сути.

Анохин был явно польщен.