Жара

Они остановились, чтобы перевести дух, и затем продолжили. Он положил свою ладонь ей на колено и повёл по удивительно гладкой коже внешней стороны бедра, оставив большой палец на внутренней, до нижнего края шорт. Затем вернулся к другому колену и двинулся по второй ноге, такой же гладкой и восхитительной, теперь уже ладонь была внутри, а большой палец снаружи, все время пытаясь придумать что-либо более прекрасное, чем ощущение тёплой кожи девушки, и так и не сумев сделать этого. На этот раз он продвинулся чуть дальше, пока его палец не уткнулся в твердую складку между ног, там, где начиналась молния. Она зажала сильно его руку, и сначала он расценил это, как предупреждение, но потом догадался, что она имеет в виду совсем другое, поэтому оставил руку на месте, надавливая так сильно, в то время, как она стремилась вниз, что почти поднимал её с сиденья. Тут она глубоко вдохнула, выдохнула, и вся обмякла, и они снова прервались, чтобы отдышаться. Он переместил отбитую руку к пуговицам на её рубашке, и попытался заставить свои пальцы работать. Что они и сделали достаточно хорошо: одна пуговица, другая, третья, и так до самого низа, пока рубашка не оказалась расстёгнутой.

Они снова поцеловались, приступая к третьему этапу, и его рука начала работать в другом месте, сначала снаружи шелковистого бюстгальтера, а затем внутри, снизу, до тех пор, пока тот не соскочил вверх, и её маленькие влажные груди не оказались в его распоряжении. Он прикоснулся губами к её шее, затем к соскам, положил руку туда, где она была до этого, и девушка начала тереться о неё снова, долго и медленно, долго и медленно, тяжело дыша, пока во второй раз не вдохнула и, выдохнув, не стекла на него, словно у нее не было костей в теле.

Потом она положила руку ему на грудь и оттолкнула назад, к окну, что он снова воспринял, как недовольство, пока она не улыбнулась, словно знала то, чего не знал он, и не расстегнула ему молнию на брюках своими тонкими коричневыми пальцами, и в этот момент он впервые в жизни в самом деле понял смысл фразы:умер и попал в рай. Её голова опустилась на его колени, и он почувствовал прохладные губы и язык, закрыл глаза, а затем снова открыл их и огляделся, пытаясь запомнить каждую мельчайшую деталь случившегося с ним, а именно, где, когда, и как, а также, кто и почему, особенно почему, потому что его мозг никак не мог найти логического объяснения тому, что из автовокзала Портовая Администрация он попал в место, которое не могло быть ничем иным, кроме как сказочным королевством. Нью Йорк, Нью Йорк. Это замечательный город. Он был в этом чертовски уверен. Поэтому смотрел вокруг, запоминая всё: реку, бесформенные районы, раскинувшиеся за ней, далёкие пожары, проволочные ограждения, унылые бетонные столбы, тянувшиеся вдоль дороги, уходящей вдаль.

Ричер увидел в темноте силуэт человека, стоявшего в тридцати ярдах от них, вырисовывающийся на фоне зарева, отражающегося в воде. Лет двадцати - тридцати, судя по фигуре, среднего роста, с плотным телом в верхней его части и необычной прической, которая выглядела бы лучше с короткими волосами, но это был 1977 год. Он что-то держал в правой руке.

Крисси всё еще трудилась. Она, безусловно, была лучшей из всех, кого он встречал. Даже и не стоило пытаться сравнивать. Он задумался, есть ли в колледже Сары Лоуренс совместное обучение. Тогда он мог бы пойти туда. Это было бы почти так же хорошо, как Нью-Йоркский университет. Не то, чтобы он планировал жениться на ней или что-нибудь подобное. Но, наверняка у неё есть подруги или сестра. Точно, у неё же есть подруги, те две блондинки.Они будут ждать. Это часть уговора.Оставалось два часа до полуночи, что сейчас казалось, совершенной малостью.

Парень скрылся в темноте. Он обошёл вокруг столба, причем зарево освещало только его ноги, скрывая всё остальное, оглядел внимательно всё слева, затем так же внимательно всё справа, и быстро зашагал вперед, прямо к следующему столбу.

К "Шеветте".

Парень застыл рядом со столбом, осматривая следующую зону, затем отошёл и слился с бетоном, снова почти невидимый, всё время обращаясь очень осторожно с предметом, который держал в руке, как будто этот предмет был очень ценным или чрезвычайно хрупким.

Крисси была всё еще очень занята. Она выполняла свою приятную работу прекрасно. Умер и попал в рай - было очень слабо сказано. Это была очень серьёзная недооценка. Даже чудовищная. Такая вялая похвала могла бы послужить поводом для дипломатического конфликта.

Парень снова сдвинулся с места. Он делал всё привычно одинаково: взгляд, еще один, переход к следующему столбу, всё ближе к "Шеветте", он скрывался, давая при этом своей правой руке отдохнуть и стараясь не касаться бетона предметом, находившимся в ней.

Его путь пролёг через свет, отражённый от реки, и всё стало на свои места.

Ричер понял, что это был за предмет.