Жара, духота и жадность

Он прошел вслед за ней два квартала, до угла улиц Хоппер и Мэттьюз. Потом Огаста внезапно, ни на миг не замедляя шага, не глядя на номер дома — она явно была здесь не в первый раз, — свернула в подъезд одного из старых зданий, которые когда-то были фабричными, а теперь превратились в жилые дома, квартирная плата в которых была просто астрономической Клинг подождал пару минут, заглянул в дверь, чтобы убедиться, что в подъезде никого нет, и вошел в вестибюль. Стены были выкрашены в темно-зеленый цвет.

Лифта не было — только железная лестница в конце вестибюля, вроде той, что вела в помещение для детективов у них в участке. Клинг прислушался — у хороших копов слух тренированный — и услышал слабое цоканье каблучков где-то наверху. В вестибюле висел список жильцов. Клинг поспешно просмотрел его, боясь, что Огаста вдруг вернется, спустится вниз и обнаружит в вестибюле его.

Потом он снова вышел на тротуар. В доме было шесть этажей. В каждом из верхних этажей на улицу выходило по четыре окна. Скорее всего на каждом этаже не одна квартира. Клинг записал адрес в блокнот — Хоппер-стрит, 641, — пересек улицу и зашел в закусочную на углу. Взял отсыревший гамбургер и тепловатый гоголь-моголь и сел к окну, следить за домом напротив. Часы на засаленной стене показывали 12.40. Клинг проверил время по своим часам.

В час он заказал еще один гоголь-моголь. В половине второго он попросил принести холодный кофе. Огаста появилась только без четверти два. Она немедленно подошла к краю тротуара и остановила такси. Клинг допил кофе, потом снова вошел в дом 641 и списал все имена жильцов. Жильцов было шесть. Шесть подозреваемых. Торопиться было некуда — все, что могло случиться, уже случилось. Он сел в подземку и поехал на другой конец города, в ателье Джефферсона и Уайета, где его жена должна была быть в два часа. Он ждал на тротуаре на противоположной стороне улицы — она вышла около пяти, — и проводил ее пешком до ее агентства на Керрингтон-стрит. Он издали смотрел, как она поднялась на крыльцо узкого здания.

Потом снова сел в подземку и поехал домой.

* * *

Когда Джонатан Ньюмен впустил Кареллу и Дженеро в свой фешенебельный номер на верхнем этаже отеля «Пирпойнт», на нем не было ничего, кроме свободных брюк. Он сообщил детективам, что только что принял холодный душ и все равно задыхается от этой проклятой жарищи. Кондиционер работал на полную мощность; в номере было довольно-таки прохладно. Но Ньюмен обливался потом, и Карелла подумал, что это неудивительно. Он в жизни не видел такого волосатого человека. Ньюмен был чуть повыше Кареллы, примерно шесть футов два дюйма. Лохматая рыжая голова, рыжая бородища, закрывающая пол-лица, и густая рыжая шерсть на груди, руках и спине. Он был здорово похож на орангутанга. Такой же густой мех, и того же цвета. Он подошел к столику, на котором стоял стакан, набитый тающими кубиками льда, и спросил детективов, не хотят ли они чего-нибудь выпить. Оба отказались.

— Когда наконец кончится эта жара? — вздохнул он.

— Говорят, где-то на той неделе, — ответил Карелла. — Может быть.

— Когда я уезжал из Сан-Франциско, там было так хорошо! — сказал Ньюмен. — Знаете, мы его зовем городом сквозняков. И не зря! Там все время такие славные ветерки… Как здесь люди вообще живут летом?

— Но ведь вроде бы и вы здесь когда-то жили, разве нет? — спросил Карелла.

— Только до тех пор, пока не стал достаточно взрослым, чтобы выбирать самому, — ответил Ньюмен. — На самом деле я демобилизовался из флота на Западном побережье и решил остаться там. Самое лучшее решение, какое я принял за свою жизнь. Знаете, чем я там занимаюсь?

— Нет, — сказал Дженеро. — А чем?

Он слушал очень внимательно. Карелла подозревал, что Дженеро заворожен — впервые в жизни он видит говорящую обезьяну!

— Гробы делаю, — сказал Ньюмен.

— Гробы? — переспросил Дженеро.

— Гробы, — кивнул Ньюмен. — До флота я занимался рекламой, а потом пошел добровольцем, чтобы малость встряхнуться — тем более что меня бы все равно призвали. Меня сделали лейтенантом, потому что я закончил университет Рэмси, знаете?

— Знаем, — сказал Карелла.

— Знаем, — подтвердил и Дженеро, но как-то неуверенно.

— А потом я вышел в отставку и сразу решил остаться на побережье. И спросил себя: чем мне хочется заниматься? Снова рекламой? Если бы я хотел заниматься рекламой, мне надо было бы вернуться обратно на восток, верно? Настоящая реклама — на востоке. И я сказал себе — нет, это не для меня. Никакой рекламы! И я спросил себя: что рано или поздно понадобится любому человеку? Вот как вы думаете?

— И что же? — спросил Дженеро, хотя заранее знал ответ.

— Гроб! — ответил Ньюмен. — Рано или поздно мы все отправляемся в это большое небесное агентство, верно? И для этого большого путешествия всем нам необходим гроб. Вот их-то я там и делаю. Гробы. Я наладил производство гробов.

Карелла молчал.