Жара в Архангельске-1

Ккенг тяготился одиночеством, но и бухие компании вроде компании Салтыкова, где он иногда бывал, доставляли ему мало удовольствия. Хоть ему и поднимали самооценку льстивые слова Салтыкова и кажущийся респект со стороны этого лидера агтустудовцев, Ккенг в глубине души считал его таким же примитивным гопником вроде тех, что околачивались у ларька на автобусной остановке в своих шапках, заломленных на затылок, и с сигаретами «Беломорканал» в гнилых и щербатых зубах.

«Млять! Ну какого лешего я такой умный? Был бы обычным гопарём-колхозником и не думал бы ни о чём! Лишь бы набухаться, да девушек пое… Вот и всё. Не жизнь, а радость! А здесь каждый шаг, каждое действие, каждое слово подвергается жесточайшему анализу, выделяются ключевые моменты, что сопоставляются с шаблонами поведения, заложенными в моей памяти. Анализ всех взаимодействий, анализ каждого слова. Каждого действия! Блиииин! До чего же я всё продумываю! Я не делаю лишних движений вообще! Каждое слово, каждое прикосновение… каждый жест. Боже! Я как ходячий учебник психологии…»

Ккенг не мог вспоминать Оливу без презрительной усмешки. В глубине души он не менее презирал и Ириску, считая её глуповатой. Он прекрасно понимал, что рано или поздно девочке придётся сильно обжечься, и тем больнее ей будет падать с пьедестала, на который так неожиданно и быстро воздвиг её Салтыков.

«Меня очень сильно начинают бесить наивняги, которые думают, что жизнь такая сладкая и прекрасная штука. Что любовь живёт вечно, что бывает она и до гроба. И если ты им пытаешься втолковать обратное, то встречаешь лишь волну критики в свой адрес. Говорят, что просто у тебя такого никогда не было, что ты не умеешь любить.

И потом смотришь на этих людей, убитых горем от того, что их бросил(а) любимый парень/девушка. Я, конечно, сочувствую, но в душе… усмешка. Вот такие истины.

Жизнь — не сладость, как думают многие люди. Жизнь борьба — выживет сильнейший.

Хотя, может, я так считаю потому, что нахлебался горя. Сколько всего было в столь короткий период, в те двадцать лет…»

Ккенгу хоть и было неприятно и больно вспоминать все те гадости, что довелось ему пережить, бывали минуты, когда он, как вообще многие русские люди, любил упиваться своим горем, испытывая даже кайф какой-то от этого. Он всё чаще и чаще обращался к своему дневнику, выливая туда весь негатив и при этом стараясь внушить себе, что это так, ерунда, не стоящая внимания.

«А, вот ещё что вспомнил. Позавчера мне на домашний звонили какие-то дуры и молчали в трубку. Я попытался их как-то разговорить, вроде слегка поговорили. Ну, они неудачницы, это сразу видно. Может, ещё в школе. А вот кто такие? Откуда мой телефон знают?

Потом они начали меня всячески оскорблять. Хм, а кому я что плохого сделал? Ну туповатые. Оскорбления такие же… не задели никак. Я включил громкую связь, включил музыку и слушал их. Словами тупой, козёл, неудачник и ещё что-то словарный запас их был ограничен, но меня они повеселили. Всегда приятно видеть, что вот такие горе-унижатели нифига не могут меня достать. И от этого они бесятся. А это мне так нравится.

Правда так и не понял, кто это, ну да ладно. Пусть идут с миром. Грешно смеяться над больными людьми».

Он исписывал целые страницы в дневнике, смутно надеясь, что однажды, когда всё переменится, он уничтожит все эти записи, и вместе с ними и всё плохое, о чём писал он туда.

«Я раньше часто запихивал голову в песок, и от этого мне было плохо, мне было ужасно! А теперь, а теперь… а теперь нет.

Вот и с Женей такая фигня. Сегодня она должна была ко мне приехать, а не приехала… не брала трубку, потом взяла и заявила, что чуть ли не я всё это придумал и вообще я что, не понимаю, что у неё сегодня курсы, и в АГТУ надо заехать? Вчера разговор был… а ну его в жопу — этот АГТУ! Давай я с утра к тебе приеду! Вот и так. А сегодня я, как последний лох, сглотнул её наживку. Проглотил. Сказал, что да, Женечка, ты права, а я не прав. Не подумал о твоих курсах. Потом она обещала мне перезвонить через некоторое время. И вот я сижу один и размышляю. Серёга, неужели ты такой размазня? Неужели ты не сможешь ее послать? Да она вертит тобой, как хочет! Посмотри, кто ты в её глазах! Ты никто! Ты тряпка! Да она готова тебя положить у коврика и каждый день ноги об тебя вытирать, а ты будешь рад! И будешь говорить, что она все правильно делает! Ничтожествоооо…

Вот и сидел я в таких раздумьях и понял, что в себе копить это нельзя. И решил ей высказать все то, что я о ней думаю. Прошел час, звонка нет. Я позвонил ей, она не ответила. И так только на третий раз мне ответила. Я спросил любезно, а почему она не перезвонила, но что она мне ответила: „Что вы все меня сегодня достаёте?“

Секунда, мысль, взрыв: „Достаю? Да ты просто дура!!!“

На что ответ: „Что ты на меня кричишь?“ и бросила трубку!

Я ей написал три сообщения, в котором выразил все свои „тёплые“ чувства к ней! Не стеснялся в выражениях… дура, тупица, тварь! Излил ей всю душу!

Сказал ей, чтобы забыла моё имя, чтобы никогда мне не звонила и не писала!!! Иначе я её в клочья разорву!