Жара в Архангельске-1

Даниил и Олива, как товарищи по несчастью, сошлись быстро и тут же прониклись друг к другу взаимной симпатией. Правда, спустя какое-то время, оба начали друг в друге как-то разочаровываться. Оливу начало подбешивать, что её собеседник постоянно хвастается собой, да и вообще разговаривает с каким-то гонором, считает себя пупом земли, а сам ещё, грубо говоря, сопляк зелёный и ничегошеньки в жизни не добился. Даниил же считал Оливу примитивной, и полагал, что над ней ему будет легко проводить свои опыты. Но прекращать общение с ней не торопился: он хотел поиграть с нею, как кошка с мышкой, повертеть ею и так и эдак, насладиться в полной мере своей властью над человеком, своей игрой. К тому же, рассудил он, Олива вполне может ему пригодиться в качестве орудия мести форумчанам, которые не захотели признавать в нём хозяина Вселенной. Он уже не сомневался, что она у него на крючке, и теперь уже вряд ли сорвётся. Однако спустя какое-то время Даниил понял, что Олива не такая уж мягкая и податливая, как показалась ему вначале.

Первый спор у них разгорелся с его записи в блоге. Он писал, что ненавидит этот мир, потому что люди, окружающие его, настолько примитивны и чужды ему, что им никогда не понять его сложную и тонкую натуру. Он не был человеком, писал он, он был — посланником Вселенной. Он писал о том, что он знает всё про всех, и ему тоскливо, скучно и неинтересно со всеми этими людьми — до того они все примитивны и предсказуемы. Он писал, что он страшно одинок в этом мире, и находится в бесплодном поиске такого же, как и он сам — сильного, достойного противника. Тогда, дескать, и появится смысл его беспросветной жизни среди примитивных и грубых существ…

Олива прочитала это и не преминула ответить тирадой же на его тираду. Ты говоришь, что тебя невозможно понять, писала она, а ты хоть сам-то себя понимаешь? Ты пишешь, что всё про всех знаешь, что ты один такой умный, а все остальные люди дураки?! Поверь, они не дурней тебя, некоторые даже и умнее. Тебе ещё слишком мало лет, чтобы судить о жизни, ты ещё жизни-то не знаешь. Ты думаешь, ты один такой единственный на всём белом свете — ты ошибаешься! Мир не вращается вокруг тебя, запомни это, пожалуйста.

«А знаешь, Олива, я ведь действительно думал, что ты сможешь меня понять, ошибся…» — начинал он свой ответ ей. Горечью и болью отдавал этот его ответ, длинный, как и все его тирады. «Ты ошибаешься, когда сравниваешь меня с другими…» «Себя я понимаю. Не беспокойся» «Ты не знаешь, что нужно было пережить, чтобы прийти к этому…» «А если хочешь знать правду — то всё, что я здесь написал — не более чем игра, имитация чувств. Ну как? Не правда ли, эффект достигнут?»

Оливе стало неприятно. Она не стала ему больше ничего писать. Опять «игра», «имитация», «маска»… К чему, зачем всё это нужно? Она сначала долго не могла понять, почему ей стал неприятен этот человек. Теперь — поняла. Он был неискренен, он ломался, как дешёвый актёр на провинциальной сцене. Он преследовал какие-то свои непонятные цели, в нём действительно не было ничего человеческого: элементарной доброты, искренности и открытости. Всё, что он делал и говорил, было как-то исподподвыподверта, с затаённой злостью и обидой на весь мир. Ей было жаль его чисто по-человечески, она готова была помочь, поддержать его, но когда он резко сказал-отрубил: «Не вздумай меня жалеть! Подавитесь вы все своей жалостью, она мне не нужна» — её это обидело. Всё, подумала она, пусть дальше как хочет. Пора уже прекращать эти интернетные знакомства, тем более, вон какие психи иной раз попадаются.

Даниил, однако, не считал, что общение их надо прекращать. Наоборот, после этой их размолвки в блоге, интерес его к Оливе, угасший было, начал опять возрастать.

— Прив, — написал он ей как ни в чём не бывало, когда увидел её в мейл-агенте.

— Привет, — нехотя откликнулась Олива.

— Ну и как твоё «ничего»?

— «Ничего» как всегда.

Повисла длинная пауза. Говорить с Сорок вторым Оливе было не о чем. Она уже собиралась отключить агент и выйти из инета, когда он написал:

— А ты мне всё больше нравишься…

— Между строк читать? — съязвила Олива.

— Агумс.

И опять этот глупый ответ — что за малолетки пошли в наше время, раздражённо подумала Олива. Нет, чтоб нормальным языком объясняться — так нет, всё обязательно надо коверкать, всё исподподвыподверта. Все эти дурацкие междометия вперемежку со смайликами типа «хы», «гы», «агумс», «прив», «покПа», которые так любил употреблять Сорокдвантеллер, теперь злили её как никогда. Она молча вышла из агента и, накинув ветровку, пошла до магазина.

А вернувшись обратно, и зайдя в агент позже, она обнаружила там от него послание в оффлайн. Точнее, два послания. Первое: «Пропадаю я…»

И — через час второе:

«Оливка, ты мне всё-таки нравишься. Мой домашний телефон 24-16-42. Будешь в городе, звони. 42».

Гл. 10. Москва-Архангельск

— Внимание, внимание! Скорый поезд 234 Москва-Архангельск отправляется с третьего пути. Будьте внимательны и осторожны…