Жара в Архангельске-1

«— Как дела? — Привет… Да нормально всё…
Ах, не верь тому, что я говорю!
Мне тут жизни нет, жизнь моя — костёр,
Я сгорю дотла, я дотла сгорю.
Расставанье — боль, расстоянье — страх
Потерять тебя в суматохе дней…
Ты не должен знать, что душа моя
Рвётся на куски от любви к тебе.
Я сгорю дотла… Может, эта боль
Закалит меня, сделает сильней.
Я пойду на всё, лишь бы быть с тобой.
Будет больно — пусть! Без тебя больней…»

Гл. 17. Придурок

Настя пришла домой, поставила на плиту макароны и села за компьютер. Зашла в аську — 42nteller был в сети. Увидев её онлайн, он тут же поздоровался, и они начали болтать.

Вот уже несколько дней она вела переписку с 42. Точнее, вёл он, а она лишь поддерживала беседу. Но поддерживала-таки.

Разговоры шли в основном о магии и эзотерике. Даниил, оставив НЛП и гипноз, который он изучал весной, с головой погрузился в своё новое увлечение. Всё-таки хорошая штука Интернет, думал он, столько всего интересного можно там найти. Вот только то, что Интернет этот не его, а Никкин, ему на ум шло в самую последнюю очередь.

А Никки и Олива просто возненавидели друг друга. Олива — явно, Никки — тайно, где-то в глубине души. Ведь Даниил сказал ей, что надо любить всех. В этом ведь заключается истинная мудрость бытия, доступная лишь избранным, к коим он причислял себя и Никки — на это Даниил особенно сильно напирал. Никки настолько любила Даниила, что готова была согласиться на всё, что он скажет. Он попросил её не говорить Оливе про их отношения — она дала слово, что не будет ей ничего говорить. Но любить эту Оливу по-настоящему, Никки чувствовала, что — нет, не может. Она сама себя убеждала в том, что любит эту девушку так же, как убеждала себя её тётя, помешанная на здоровом образе жизни, что овсяная каша по утрам и пророщенные злаки — это вкусно. Олива чувствовала затаённую ненависть к себе этой Никки, прикрытую маской любви, как вообще имела способность чувствовать даже на расстоянии любую фальшь, и с каждым разом эта девушка, возомнившая себя ангелом, становилась ей всё более неприятна.

А Даниил, словно бы специально, то и дело стравливал их. И обе девушки, ненавидевшие друг друга, были несчастливы. Обе хотели забрать себе всё внимание Даниила и обе плакали в подушку по ночам от ревности и сознания собственного бессилия. И Никки, и Оливе казалось, что соперница отбирает её счастье. Хотя Даниил, по большому счёту, не принадлежал ни той, ни другой. Он играл обеими девушками как хотел, и их страдания и раздоры вызывали в нём лишь самодовольную улыбку: «Ну вот, я так и знал, что вы из-за меня перегрызётесь…»

Настя видела, что творится с её подругой, но что она могла поделать? Никакие доводы, никакие уговоры не действовали на Оливу. Втемяшила себе в башку про любовь, и не хочет видеть очевидного. Вот и теперь впала в депрессию — перестала есть и пить, а на все попытки подруг втолковать ей, что не стоит он того, огрызалась и начинала грубить им. Особенно доставалось Насте: Олива знала, что она общается с Даниилом в аське, и ей это не нравилось.

— Ты опять с ним разговаривала? — раздражённо спрашивала Олива подругу.

— Да, а что? — невозмутимо отвечала та.

— Ничего. Просто мне не нравится, что ты с ним общаешься. Обещай мне, что больше не будешь ему писать.

— И не подумаю, — спокойно отзывалась Настя, — Знаешь, если ты забрала себе в голову что-то, это твои тараканы, но никак не мои. А мне лично интересно общаться с Даниилом, поэтому писать я ему буду.

— В таком случае ты мне больше не подруга, — тихо сказала Олива.

— А, вот как? Ну, чао-какао, — Настя направилась к дверям, — Бесись дальше в одиночку.

И ушла. А Олива бросилась на тахту, яростно колотя кулаками подушку до тех пор, пока она не свалилась на пол. Она ненавидела Настю до ломоты в висках, ненавидела хуже даже, чем Никки. Оливу душили слёзы. Змея, змея подколодная!!! Вот, значит, какие теперь подруги! Значит, женская дружба — до первого мужика?! Ладно. Хорошо. Учтём…

А Настя шла домой и тоже злилась на подругу. Нет, ну надо же быть такой дурой! Вот уж поистине голова садовая!! «Можно подумать, мне прям так уж нужен этот её сопляк! — думала Настя, — Да я его хоть сегодня из аськи удалю. Но как можно быть такой тупой! Как?!»