Жара в Архангельске-1

Он встряхнул головой и вышел из автобуса. Словно бы на автопилоте пошёл, сам не зная куда. Идти ему, в сущности, было некуда. Так он и петлял бесцельно по городу, пока ноги сами не привели его к единственному пристанищу — дому Никки.

— Кушать будешь? — был первый её вопрос, как только он появился на пороге.

— А… да не, не хочу… Спасибо, Никки.

— А то смотри, у меня как раз сегодня на второе рыба с картошкой — ты же любишь рыбу?

— Ну разогрей, я потом поем, — и направился к компьютеру.

Комп у Никки всегда был включён. Даниил повозил мышкой и апатично уставился в экран. Привычным жестом переключил аську…

Оливы там не было.

Он проверил мейл-агент, в надежде обнаружить там её ответ на его послание. Однако и ответа там тоже не оказалось. Пришёл как всегда какой-то спам, анекдот от Сантифика, ещё от двух девушек из агента сообщения. Но от Оливы ничего не пришло. Ни строчки, ни точки, как говорится.

Мало на что надеясь, скорее по привычке, Даниил зашёл на её ЖЖ. Просто по инерции. И увидев там новый пост, даже удивился и почему-то вдруг обрадовался. Но наряду с этой радостью его охватило волнение и беспокойство. Он убрал руку с мышки и, подперев ладонями голову, начал читать…

«Солнце моё, радости источник, ангел мой небесный! Здравствуй, свет мой, на множество лет…»

Так начинала я тебе письмо, сидя на паре и притворяясь, будто записываю лекции. Останавливалась, смотрела в окно. Хмурый осенний вид с пятого этажа главного корпуса, серые блочные дома, бензоколонка, поток машин по улице Волгина, светофор на перекрёстке… Аудитория окнами на север. Там, на севере, далеко-далеко, за этими домами, дорогами, шпалами да рельсами, есть такие же дома, машины, люди… и среди них — ты…

Какое мне дело до того, что бубнит препод у доски, что мне за дело до тех, кто сидит со мной рядом, ведь их мысли не схожи с моими… Я хочу к тебе… Я хочу обнять тебя, прижаться к тебе… Но ты так далеко…

«Знаешь, у меня вчера был тяжёлый день. Я даже пообедать не смогла домой вырваться. И сегодня так не хотелось утром вставать! Но я вспомнила, что скоро, через три месяца, я увижу тебя, и так радостно мне вдруг стало, что сон как рукой сняло. Не поверишь, я в метро ехала стоя, зажатая со всех сторон массой людей, и я была счастлива, я улыбалась им. Я вдруг осознала, что люблю этот мир, потому что в нём есть ты…»

Звонок. Перемена. Грохот отодвигаемых стульев, оживлённый гул голосов. «Пошли покурим?» «Эй, вы идёте?» «Пошли вниз, у меня сигареты в куртке остались» и т. д. и т. п.

А я не ухожу. Я рада, что аудитория опустела на десять минут. Так легче будет сосредоточиться…

«Любимый мой, как ты там, без меня? Всё ли у тебя хорошо? Не грусти, я скоро приеду к тебе. Я приеду, и мы опять полезем на крышу лампового завода, как тогда летом, помнишь? Помнишь, как хорошо было тогда, какой был закат, а внизу, в розовой дымке расстилалась река, и мы ещё гадали, в какой стороне Москва… Я всё помню. Ты только верь, я приеду к тебе, и мы будем самыми счастливыми. Три месяца — октябрь, ноябрь, декабрь. Девяносто дней. Через девяносто дней всё будет, ты только верь, и не забывай меня. Я же помню о тебе каждый час, каждую минуту…»

Снова звонок. Следующая пара. Семинар. Я быстро дописываю письмо.

«Любимый, я буду заканчивать. Я не говорю „Прощай“, я говорю „До свидания“, ибо мы скоро увидимся.

Счастливо…»

Вот оно, это письмо. Вот они, мои каракули шариковой ручкой на тетрадном листке. Я порву их и выброшу в ведро. Потому что теперь всё рухнуло, рассыпалось, как карточный домик. Просто теперь я увидела твоё настоящее лицо. И мне уже нечего терять, поэтому мой последний пост о тебе я пишу без страха и робости. Я пишу его, потому что не люблю недосказанности, и лучше я выскажу всё сейчас, прежде чем поставить точку на всём этом и перевернуть страницу, чтобы потом эта недосказанность не мучила меня.

Хотя зачем я объясняюсь перед тобой — ты ведь и так всё про всех знаешь. Ты, наверное, считаешь, что ты один такой — редкий, необыкновенный, единственный в своём экземпляре, а все остальные — примитивные одноклеточные. И, скорее всего, то, что я пишу, не заставит тебя задуматься, не отзовётся в твоей душе, не затронет твоего сердца. Но, знаешь, я не буду с пеной у рта доказывать, как ты заблуждаешься. Когда ты повзрослеешь, ты поймёшь это сам…

Знаешь, а я ведь действительно думала, что ты хороший человек, хороший и добрый. Я верила в то, что сердце у тебя не каменное, что ты сможешь любить и не делать больно близким людям. Но, видимо, я ошиблась… Прости. Может быть, тут моя вина в том, что я неправильно себя с тобой поставила, и поведи я себя иначе, может быть, всё было бы по-другому. Но получилось так, как получилось. Быть может, оно и к лучшему, и я благодарю провидение, что всё кончилось относительно благополучно, и я не успела ещё в своей жизни наломать дров с тобой. Ты там можешь как угодно это воспринимать, но, знаешь, я разочаровалась в тебе. Ведь я действительно считала, что ты Человек, из плоти и крови. Но я ошибалась…

— Даниил, иди скорей сюда, а то остынет! — крикнула Никки из кухни.