Жара в Архангельске-2

— Смотри спокойнее, — наставлял Димку Майкл, — Ну приедет Аня, пообщаетесь, ну что такого? Сказал бы: да, давай пообщаюсь…

— Да меня уже достали насчёт этого, что знакомые у родителей, что остальные, даже Шумиловна обещала со своей дочкой познакомить, — сказал Дима, — А теперь ещё Аня, но дело в том, что я-то ничего практически не знал.

— Не знал или не хотел знать? — поддел его Майкл, — По-моему, тебе уже давно намекали…

— Однако я почему-то обо всём узнаю последний, я никому зла не делал, а меня же ещё чёрствым сухарём обозвали, — взорвался Дима, — Мне надоело всё, если б ты знал, как мне всё надоело! Враньё, ложь, всё за спиной, всё втихаря, интриги, интриги, интриги! Эта шашни завела с тем, этот ту обманул, эта в того влюбилась, этот той изменил, блин, Миха, ну вот я смотрю на вас всех и думаю — неужели вам делать больше нечего как добровольно влезать в это грязное болото сплетен, интриг, скандалов?! Жизнь-то не в этом состоит, Миха, какие же вы все идиоты! Ну неужели без этого никак нельзя?!

— Тут я согласен, но что делать, раз так получается… — растерянно пробубнил Майкл.

— Да блин, это всё из-за Оливы! И зачем она тогда в Питер поехала, ну кто её тянул переться туда на один день! Если бы не она, не было бы ни Ани, ни этой твоей Волковой! Жили ведь нормально, а она появилась — и пошла чехарда у всех нас…

Майкл только вздохнул. Да, и не было бы Волковой, если б не Олива. Сколько бессонных ночей провёл он в горьких раздумьях о Насте, о том, что некстати он полюбил её — ведь его любовь ей оказалась не нужна. Она может быть ему только другом, она даже не представляет себе, изредка болтая с ним по аське, как больно ранит его её равнодушие и его постоянная необходимость прятать свои чувства под маской дружбы. Да, есть Юля, но и с ней у него не всё гладко — та, наоборот, ждёт любви, и Майклу интересна она как человек, но, сколь ни роется он в себе, всё равно видит перед собой только лукавую усмешку и белокурые локоны Насти, а к Юле из тех же чувств не может найти даже искорки…

Переговорив с Майклом, Дима заперся у себя в комнате. Зачем-то постучалась в дверь мать, он ей не открыл, притворившись спящим. Когда она ушла, Дима открыл файл с рисунками на своём компьютере, нашёл фотку Ани. Эту фотографию когда-то присылала ему Олива. Дима сам не понял, зачем отрыл эту фотографию — это фото, особенно в последнее время, неприятно волновало его. Он чувствовал, что есть какая-то преграда, и он боится переступить эту черту. Дима всегда был стеснительным парнем — из-за этого он никогда не допускал до себя девушек, несмотря на то, что был красивый и нравился многим. С девушками он чувствовал себя скованно, неловко. Иногда он завидовал Салтыкову — тот, даром, что ростом мал и неказист, обладал вагоном уверенности в себе и мог обольстить любую. Дима же только краснел и избегал всего этого — может, был более эстетичен и разборчив в связях, чем Салтыков, а может быть, потому что ему пока всё это было не надо.

Между тем, Новый Год уже стоял на пороге. Олива и Аня уже, можно сказать, сидели на чемоданах. Аня считала дни до встречи с Димочкой, а Олива, готовясь в дорогу, только хмурилась да вздыхала: как-то встретит её там Салтыков…

— Поезд у нас уже завтра, — говорила Олива Ане, — А Салтыков всё не звонит, даже не интересуется какой у нас вагон. Не нравится мне всё это…

— Да расслабься ты, — отвечала Аня, — Я ему сказала, что у нас второй вагон.

— Когда?

— Вчера, когда по асе разговаривали…

— А про меня-то хоть спрашивал? Он ведь даже не звонит мне…

— Да спросил, типа как там мелкий, — сказала Аня, — Я ответила, что всё нормально, мы едем.

Олива вздохнула с облегчением. Всё-таки он нас ждёт, подумала она. Может, позвонить ему самой? Хоть сказать, когда выезжаем…

Однако Олива не решилась звонить парню первой и ограничилась смской, в которой сообщала, что завтра в 23:10 они едут, и чтобы он взял с собой Димку помочь дотащить их вещи. Салтыков немедленно перезвонил ей на мобильный.

— Да, всё в порядке, мелкий. Я уже снял для нас квартиру…

— Правда всё в порядке? — спросила Олива со скрытой тревогой в голосе, — Ты так давно не звонил…

— Работы много, мелкий, — ответил Салтыков и, уловив грусть в её голосе, добавил, — Ладно, мелкий, ложись спать и ни о чём не переживай. Я люблю тебя.

И повесил трубку.

Гл. 26. Шумная вечеринка

— Какая станция-то?

— Брусеница вроде.

— Ого! — Олива спрыгнула с верхней полки и начала быстро приводить себя в порядок. До Архангельска оставалось меньше часа…

Она собралась за пятнадцать минут и всё оставшееся время как сумасшедшая прыгала по вагону, безуспешно пытаясь разглядеть вид за тёмными, покрытыми наледью окнами. Аня сидела на своей кушетке на удивление спокойно, хоть и спросила Оливу раза три наверное, придёт ли к перрону их встречать среди прочих её Димочка Негодяев.