Жара в Архангельске

Во главе с Лисом молодые люди пошли в магазин за бананом. Пока Cantifik покупал один(!) банан, Олива и Даниил стояли чуть поодаль, держась за руки.

– Держи, – Лис протянул Оливе банан. – Остальное пришлю картинками.

– Дак ты и прислал мне уже целую гору бананов. Два банана ты съел…

– Один банан.

– А, ну да, точно один. Ты шкурку от банана мне прислал. Как же, помню-помню!

Болтая с Оливой, Лис даже заулыбался. И тут Даниил вдруг осознал, что ему совершенно не нравится, что Лис с ней треплется.

– Так, всё, давай проваливай, – решительно сказал он, и вытолкал Лиса из магазина. Лис ушёл, а Даниил тем временем повёл Оливу показывать ей своё любимое место в городе – Ламповый завод.

За весь день хождения по городу на высоченных каблуках ноги у Оливы уже прямо-таки отламывались. Однако ей здесь всё так было интересно и необычно, что она с радостью согласилась пойти с Даниилом куда он только захочет. Ламповый завод этот, вернее, заброшенное кирпичное двухэтажное здание, которое когда-то было ламповым заводом, стояло в полукилометре от железнодорожного вокзала, и Даниил вёл Оливу по шпалам рельс, обнимая её за талию.

– Осталось не очень много, – подбадривал он её, – Хотя до лампового завода нам ещё пилить и пилить.

Олива шла как по острым ножам. Ноги просто отламывались, и она изо всех сил держалась, чтобы не рухнуть, потому что знала: если она сейчас упадёт, то уже не встанет.

– Ну чё, может всё-таки назад пойдём? – спросил Даниил.

Они вышли на пустырь. Перед ними расстилалась пустыня Сахара, кое-где виднелись оазисы. Там за пустырём виднелось заброшенное здание лампового завода.

– Ну, так как?

– Давай сделаем так, – сказала Олива, лукаво глядя на своего спутника, – Как ты сам скажешь, так оно и будет.

– Я предоставляю выбор тебе.

– Главное слово за тобой, Даниил.

Он задумался. Было видно, что в нём происходила какая-то внутренняя борьба.

– Ну, значит, пойдём, – решился он.

– Пойдём!

И они пошли по песку к ламповому заводу. Медленно, но верно достигали они своей цели, утопая в зыбучих песках Сахары. Но вот, наконец, дошли до здания, стали подниматься по лестнице.

– Так, ты иди около стенки, а то щас кувырнёшься туда вниз, потом твоих костей не соберёшь.

– Какой ты заботливый, – усмехнулась Олива.

– Кажется, во мне просыпается совесть…

Наконец, Олива и Даниил выбрались на крышу. Солнце уже садилось за горизонт, освещая вдали уходящий в сумерки город. Один из самых счастливых дней в жизни Оливы тихо догорал в лучах заката. Даниил сидел рядом с ней, смотрел на неё, улыбался.

– Видишь, какая тут романтика. Тебе нравится? – спросил он.

– Очень…

– Да… Человека забыть нельзя…

– Ты меня никогда не забудешь?

– Никогда не забуду.

– Я тоже никогда тебя не забуду.

– А что ты будешь делать с бананом?

– Я привезу его домой как вещественное доказательство. А то мне никто не поверит, что я здесь была.

– У тебя ноги дрожат.

– А у тебя руки дрожат.

– Это потому что я монитор нёс.

Тут Оливе на сотовый позвонила Мими. Когда они поговорили, Даниил сказал:

– Видишь, сколько тебе тут внимания уделяют…

От избытка чувств Олива прижалась к нему посильнее.

– Да… Что ещё человеку надо для счастья…

7

На город опустилась белая ночь.

Никки стояла у окна и задумчиво теребила в руках тюлевую занавеску. Тихо тикали часы на холодильнике. Стрелки показывали половину двенадцатого.

Даниил не пришёл.

Она вздохнула и села за компьютер. Открыла свой дневник.

"Читай между строк, боли больше не надо…" …Она вспомнила, как они познакомились. Ей было больно тогда, как бывает больно любой девчонке, которую бросает парень. После ухода из её жизни Алика, Никки стало тоскливо и одиноко. И тогда появился в её жизни этот человек – Даниил.

Она вспомнила, как они гуляли по набережной, взявшись за руки. Как легко и непринуждённо болтали обо всём на свете, и как тепло и уверенно чувствовала она себя рядом с ним. А Даниил, держа её ладони в своих, говорил, глядя куда-то поверх её головы, что любовь не должна подразумевать привязанность. Он говорил, что он свободен и никогда не свяжет себя любовью, и обещал сделать свободной и её. Свободной от любви, от боли, от слёз и потерь. И она слушала его, соглашалась с ним, верила, что он сможет ей помочь…

"Мне нравится, что ты никогда не полюбишь меня и не сделаешь мне больно. Просто мы можем с тобой общаться бесконечно и останутся темы, которые мы не затронули.

Я не ищу в твоих словах и действиях "скрытого смысла"… Мне тепло с тобой, я не боюсь подпускать тебя близко, просто где-то глубоко есть ощущение, что ничего плохого ты мне не сделаешь…" Он честно предупредил её в первую же встречу, что он не испытывает ни к кому любви такой, какой её принято понимать в обществе. Он сказал, что поможет и ей избавиться от этих предрассудков общества, от этих цепей и оков, которые подразумевает любовь. Ведь что такое любовь? – рассуждал он, стоя с Никки на мосту и обнимая её. Это обязательства, которые тяжким грузом ложатся на тебя.