Жара в Архангельске (СИ)

Салют закончился. Отгремел последний залп, посверкали в небе, искрясь, разноцветные звёздные цветы и потухли. И город снова погрузился в мрачную тьму — словно и не было никакого праздника, и никакого фейерверка. Народ, потолпившись немного и поняв, что это пока всё, стал нехотя расходиться. Побрели и Олива с Гладиатором по унылой обледенелой улице.

— Мне кажется, что ты как-то слишком сильно от него зависишь, и он тобой манипулирует, как хочет — нет паритета, — дорогой пояснял Гладиатор, — Тебе сильнее нужно быть и более независимой.

— Как?

— Ну как… бери ситуацию в свои руки — решения принимай. А то реально, не ощущаешь ли ты себя объектом для манипуляций?

— Ощущаю, в том-то и дело, — вздохнула Олива.

— Такая щепка, которая плывёт туда, куда течение реки её несёт, — продолжал Гладиатор, — Нужно плыть самой, а то течение принесёт тебя к какому-нибудь водопаду — и кирдык.

Глава 9

Тем временем, Дима и Яна сидели в его комнате. Разговор не клеился: Дима, не настроенный в этот день видеть кого-либо, совершенно не знал, что ему делать с Яной. Она вторглась в его территорию так неожиданно и беспардонно, что он просто растерялся.

— Димачка, не надо так нервничать, — Яна по-кошачьи подкралась к нему вплотную и вдруг запустила руки в его кудрявые волосы.

От её прикосновения Дима невольно отпрянул в сторону, будто она его ужалила.

— Ты прямо как дикий зверёк, — произнесла Яна, запустив-таки руки в его шевелюру.

На этот раз Дима, видимо поняв, что ему от неё так просто не вырваться, уже смирился и не пытался отскочить в сторону. Краска удушливой волной кинулась ему в лицо: он был готов провалиться сквозь землю.

«Блин! Ну что ей от меня надо? Что за идиотизм… — стучало в его голове, — Сижу, как идиот… Блин! Хоть бы пришёл за ней кто-нибудь… Хоть бы провалиться куда-нибудь…»

А Яна, тем временем, своё не упускала. Небрежно кинув сумку на его постель, она уже фактически висела на шее у Димы. Не переставая перебирать его чёрные кудри, она приблизила свои губы к его губам…

— Яна… это… — он резко вскочил со стула и забегал по комнате, — Т-тебе это… д-домой п-пора…

— Никуда мне не пора, — Яна опять приблизилась к нему вплотную, — Не нервничай, Димачка. Расслабься…

— С-сейчас это… за-зайдёт кто-нибудь…

— Никто не зайдёт, — уверенно сказала Яна, — Мы дома одни — все ушли смотреть фейерверк.

«Блин, ну не могу же я ей прямо сказать: "отстань"! И куда, к чёрту, запропастилась Олива? Привела её сюда, а сама смылась… Идиотизм какой-то…»

— Где Олива? — вдруг выпалил он.

— Не знаю, — хмыкнула Яна.

— Так позвони ей…

— Не могу. Она оставила у меня свой телефон.

Дима сел на кровать и схватил первое, что попалось ему под руку — кубик-рубика. Он нервно распатронил его и снова сосредоточенно стал собирать, стараясь не смотреть на Яну. Но он почти физически ощущал её присутствие, её голос, резкий запах духов «Лакоста» — тот самый, который он ненавидел. Руки Димы дрожали, кубик-рубика не собирался, и он с психом отшвырнул его в сторону.

— Да, Димочка, это тебе от меня подарок, — Яна, спохватившись, протянула ему пакет.

Он отрицательно замотал головой и даже отскочил, словно в пакете была змея или бомба.

— Я… Нет, я… я не могу это взять.

— Но почему?! — оскорбилась она.

Дима снова закружил по комнате, прижав пальцы к вискам.

— Яна, пожалуйста… Я тебе очень признателен, но я не могу взять твой подарок… За-забери его… И… и уходи…

На синих глазах Яны вскипели слёзы.

— Ты гонишь меня?!

— Нет… Я не гоню, я… Мне идти надо… Я занят, я… я хочу побыть один… — запутавшись окончательно, Дима рухнул на стул и схватил себя за волосы.

Яна, не говоря ни слова, вдруг схватила картинку в рамочке с китайскими иероглифами, что означали «я тебя люблю» — ту самую картинку, что покупала на Черкизовском рынке с такой любовью и надеждой — и со всей силы грохнула её на пол. В ту же секунду, рыдая, она выскочила вон из его комнаты.

— Яна, подожди!..

У лестницы Дима догнал её. Яна же, всё ещё плача, судорожно бросилась в его объятия.

— Я тебя люблю! Как ты не понимаешь, что я тебя люблю!!! — целуя его, рыдала она.

Дима вспыхнул до корней волос. Он хотел оттолкнуть её, но не мог — его как будто парализовало. Поцелуи её жгли его и жалили — как прикосновение к медузе. Но всё, что он мог в тот момент, лишь столбом стоять с округлёнными от шока глазами, и бормотать:

— Ян, что ты д-делаешь… Н-не надо… Яна…

Глава 10

В гостиной съёмной квартиры было накурено так, что хоть топор вешай. Воспользовавшись отсутствием обеих москвичек, Салтыков назвал приятелей — «раздавить» перед Новым годом бутылочку-другую пивка, килечкой консервной закусить, за жизнь поговорить.

— Да нихуя — инженером грёбанным в Архангельске за пятнадцать тысяч… — базарил он, как обычно, громче всех, — Путин краб, ёптыть!

— Ну не знаю, все лезут в столицы — что там, мёдом, что ли, намазано? — резонно возразил Кузька.