Жара в Архангельске

— Ты там можешь себя считать хоть Гарри Поттером, мне плевать, — раздражённо отстучала Настя, — Меня просто достали её проблемы, которые связаны, между прочим, с тобой. Поэтому решай всё сам. Я — пас.

— Настя, к твоему сведению, о её проблемах я узнал ещё раньше тебя, — ответил он, — Когда мы на крыше сидели. Я уже тогда знал всё, что будет. Неужели не ясно?

— Перестань её мучить.

— Я её? Она сама себя, — последовал ответ, — Есть простые правила жизни, и она их нарушает.

— Просто скажи ей, сможешь ты ей ответить тем же, или нет. Если скажешь, что нет, она впадёт в депрессию, но вернётся на землю. Если да, то это уже ваше дело.

— Тут есть проблемка, — помолчав, написал он.

— Какая?

— Я самодостаточен, а люблю всех.

— Ну и что? Это разные любови.

— Я знаю. Но её это не устроит...

А Новый год, между тем, приближался. И ничего не знающая Олива по-прежнему продолжала жить в своих иллюзиях и собираться в Архангельск к Даниилу.

«Нет, надо, надо сказать ей правду», — в итоге решила Настя и позвонила Оливе.

– Йестердэээй! – запела Настя вместо приветствия.

– Может, хватит уже, а? – не слишком-то вежливо проворчала Олива.

– Что?

– Сама знаешь, что!

– Если честно, то не знаю, – ответила Настя и продолжила петь, – Олл май траблс сиимд соу фаар эвэээй!!!

– Не издевайся.

– Я не издеваюсь. Я пою песню. Присоединяйся!

– Мне не до песен.

– Ну тогда не мешай мне петь. О-о, ай белив ин йестердэээй!!!

– Оставь сарказм другим, – хмуро посоветовала Олива.

– Не могу, – сказала Настя, – Он – неотъемлемая часть моей жизни.

– Да, я это ещё в детстве заметила. Мало чего изменилось с тех пор...

– О чём и речь! Ты как была филипком в школе – так и осталась. Вот и я говорю – ничего не изменилось!

– В общем, глумись на здоровье, только жизнь мне не порти, – устало обрубила Олива, – Больше я у тебя ничего не прошу.

– А тебе нечего портить. Новый год ничего не изменит.

– Что значит – ничего не изменит?!

– То и значит, что не изменит, – и Настя опять запела: – Оу, йестердэээй!

– Слушай, хватит!!! – рявкнула Олива, окончательно потеряв терпение, – Не выводи меня из себя! Чего ты ерничаешь – завидуешь, что ли?

– Чему? – Настя даже опешила, – Просто ты очень смешно злишься. Но если тебе очень хочется думать, что я завидую, то думай.

– Всё было нормально до тех пор, пока не появился Даниил, – сказала Олива, – Как только ты начала с ним переписываться, всё и началось...

– Просто я хочу тебя кое о чём предупредить. Вот и всё.

– О чём?

– Это может остаться между нами? – помолчав, сказала Настя, – Без вмешательства Дениса?

– Да.

– И Сорок Второму не скажешь?

– Да.

– Блин, не могу. Всё. Короче. Я сваливаю. Общайтесь сами как хотите.

– Почему не можешь? Я же сказала, что никому ничего не скажу.

– Он мне сказал, что играет, – быстро произнесла Настя.

– То есть как? – не поняла Олива.

– Играет с тобой, как с Никки играл.

– Поподробнее.

– Во-первых, он знает, что ты его любишь, ещё с того момента, как вы сидели на крыше…

– Он сам тебе сказал?

– Да, – ответила Настя.

– Понятно, – наконец, выдавила из себя Олива после долгого молчания.

– Он не стоит того. Он не стоит твоих сил. Он не стоит этого! – горячась, взахлёб затараторила Настя, – Ты ради него работаешь, едешь к чёрту на куличики. Он этого не стоит!!! Может, я в жестокой форме тебе всё это тогда говорила, но просто ты сама не хотела глаза открывать, а я из-за этого бесилась! Согласись, ведь будет гораздо больнее, если сказка рухнет в Новый год!

– Надо обдумать… – медленно произнесла Олива.

– Не надо. Знаешь, что есть правда. Он – ребёнок. Он не относится серьёзно ни к чему.

А Олива держала трубку у уха и молчала.

Мир, обретённый ею недавно, рушился на глазах.

Глава 33

Даниил вышел из университета и, не дожидаясь Дениса, у которого была сегодня военка, сел в автобус. Обычно он ехал до Садовой, где жила Никки, и обедал у неё же. Но теперь, увидев в окно автобуса знакомые кварталы и перекрёсток, где маячил зелёной каплей светофор, Даниил не захотел вставать с мягкого сиденья и выходить на улицу, в слякоть и холод.

Он ехал в автобусе и, глядя сквозь мутное от дождевых капель оконное стекло на силуэты домов и яркие вывески рекламных щитов, думал о том, что что-то изменилось в его жизни в худшую сторону. Может быть, осенняя депрессия? Непохоже… Но что же тогда? Почему ему так тоскливо, одиноко, беспокойно? Ведь раньше было наоборот. Что-то исчезло из его жизни, может, то, чего он раньше не замечал и воспринимал как должное.