Жара

Дождавшись, когда уровень виски понизится до минимума, на палец покрывающего дно, Веклемишев отнял бутылку от губ Гарольда и сунул ее в замотанные скотчем руки бедолаги. Двести пятьдесят граммов в организм, измученный абстиненцией и чистосердечным признанием, должны были погрузить Никитина в крепкий сон до самого рассвета. А что антисанитария вокруг, так это ничего, иногда из князи в грязи бывает полезно погрузиться. И опять же с состраданием отнесся Викинг к пленнику, оставив на утро пару глотков виски в бутылке…

Он отвязал от стрехи шелковый шнур, сдернул петлю с шеи Никитина и разрезал перочинным ножом скотч на его запястьях. Подхватив под локоть едва стоящего на ватных ногах Гарольда, Вадим помог ему сойти с ящика и уложил на хрустящий пол у стены хлева. Он едва успел покинуть сарайчик и затворить за собой болтающуюся на остатках полуистлевшей веревки дверь, как Никитин уже вовсю храпел.

— Поехали! — скомандовал Веклемишев Джонни, усевшись в машину.

— А этот? — махнув головой в темноту, поинтересовался черный секьюрити Дануна. — Может, его закопать?

— А зачем живого закапывать? — усмехнулся Вадим. — Проспится, протрезвеет, к обеду до города добредет.

— Ну если живой, тогда ладно, — несколько удивленно сказал Дануна и, секунду помедлив, переспросил: — А может, все-таки закопать?…

Самолет до Триполи с посадкой для дозаправки в Лагосе вылетал в десять тридцать утра. Еще из машины по дороге в город Веклемишев позвонил Салиме и дал парню распоряжение связаться с аэропортом и забронировать ему место на первый утренний рейс.

В Йоханнесбурге Вадиму делать было нечего. Нет, конечно, можно было задержаться и попробовать «поработать» с доктором Гуго Вальдингером или попытаться выйти на людей, которые организовали Мадаеву-Халифу фальшивый паспорт и переправили из ЮАР в Европу, но он не видел в этом смысла. Вряд ли после ночной «беседы» с Никитиным Гуго Вальдингер подпустит Вадима к себе. Доктор, можно не сомневаться, уже к его приезду в Йоханнесбург подчистил все следы пребывания Мадаева в клинике. А уж после ночного исчезновения Никитина примет все возможные меры, чтобы оградить себя от опасного русского. Вероятнее всего, Вальдингер задействует для этого официальные структуры, с которыми Веклемишеву встречаться не резон. Он знал, как относятся правоохранительные органы к чужакам, работающим на их «земле». Да и в отношении Никитина Вадим, конечно, изрядно переусердствовал. Если тот пожалуется на него в полицию, что маловероятно, однако и этот вариант не стоит сбрасывать со счетов, можно поиметь очень большие неприятности.

Ну а попытка пройти тропинкой «фальшивый паспорт — канал переправки в Европу», которой воспользовался Халиф, может отнять много времени и сил, а еще больше — здоровья. За попытку внедрения в глубоко законспирированные криминальные структуры подобного масштаба и специализации запросто можно и жизни лишиться. Веклемишев был готов рисковать, имея хоть какие-то шансы на успех, но заведомо класть голову на плаху практически безнадежного дела он не хотел.

Взвесив все «за» и «против», Вадим принял решение как можно скорее покинуть пределы Южно-Африканской Республики. Тем более, что азимут движения был известен: Австрия, Вольфурт, клиника доктора Эдуарда Вальдингера. Будет ли польза от этого вояжа, пока предсказывать рано, однако других вариантов при дефиците времени, а точнее — опасности в любой момент оказаться в цейтноте, не предвиделось. Зима, которую Халиф расплывчато определил как время для совершения теракта, неумолимо отсчитывала день за днем.

Визит в Йоханнесбург получился кратким и насыщенным. Скорее его можно окрестить набегом. За неполные сутки Вадим и гада продажного на чистую воду вывел, и старого знакомого встретил, подрался всласть, а также вскрыл, а вернее — ковырнул, сеть «отмывки» международных преступников.

К трем часам ночи Веклемишев вернулся в гостиницу. Сбросив одежду, он свалился на кровать и проспал около трех часов, потому что уже с трудом держался на ногах после бурно проведенных суток. Дануна, а также и Джонни, который устал и перенервничал не меньше своего пассажира, это время продремали в машине. Ровно в шесть Вадим выехал в аэропорт.

У здания аэровокзала Веклемишев хотел отпустить таксиста и охранника, но они наотрез отказались, сославшись на приказ «великого и ужасного» Мамба-Шаку. Вадим уже из аэропорта позвонил Сэму, чтобы попрощаться. В ответ он прослушал гневную речь на не-известном ему языке с редкими вкраплениями английской ненормативной лексики. Пришлось объяснить старому знакомому, что столь скорый отъезд объясняется опасениями нелицеприятных объяснений с местной полицией.