Жара

Вадим вылез из кресла в проход. Он не смотрел на Стоянова, надеясь, что у капитана все же есть крохотный шанс проскочить мимо мышеловки. Такового не оказалось.

— Вашего спутника также попрошу проследовать за мной, — последовало очередное вежливое приглашение вместе с кивком в сторону этого самого спутника. — Прошу пройти.

Вадим скосил глаза на Димитра. Капитан сидел вполоборота к проходу, положив руки на подлокотники кресла. Стоянов спокойно и как бы отрешенно смотрел на Веклемишева. По его позе и этому застывшему взгляду Вадим понял, что стоит ему шевельнуть пальцем, и Димитр бросится на человека в маске. Для беглецов это был единственный шанс еще немного побарахтаться: взять заложника, приставить к его горлу расческу и потребовать чего-нибудь сумасшедшего — типа вертолета к дверям автобуса. Но вряд ли данный демарш мог что-то изменить в положении беглецов. Снайперу в фуре понадобится максимум три секунды на то, чтобы в автобусе появились два хладных трупа.

Похоже, и человек в маске разглядел готовность капитана к неординарным действиям. Он предусмотрительно отступил на пару шагов и еще раз повторил:

— Прошу пройти! Вас ждут.

— Пошли, Дима, — махнул подбородком на выход Веклемишев и многозначительно добавил: — Нас ждут-с…

После этих слов Стоянов расслабился и рывком поднялся из кресла.

— Ну, если только очень ждут, — скептически хмыкнул Димитр. — Почтем за честь.

— Ты, Диман, всегда желанный гость, — неожиданно выдал боец и подтвердил слова улыбкой, заметной даже через прорези маски.

— Это ты, что ли, Добрыня? — неуверенно спросил Стоянов, вглядываясь в собеседника.

— Он и есть, — подтвердил маскодержатель и со вздохом добавил: — При исполнении…

Кто такой Добрыня, Веклемишев не ведал, и даже если бы и знал его, то не купился бы на доброжелательность тона. Не та обстановка, не те люди вокруг. Кстати, знакомый Димитра сказал верные слова, что он «при исполнении». А это может означать лишь одно: сват, брат или друг для профессионала являются таковыми за рамками выполнения служебных обязанностей, и сейчас Вадим и Димитр для Добрыни не более чем объекты внимания.

Они втроем вышли из автобуса, освободив дорогу очередному бойцу, заскочившему в салон.

— Господа пассажиры, не волнуйтесь, вам ничего не грозит, это обычная проверка, — послышался голос за их спинами. — Попрошу всех приготовить документы…

Добрыня провел Веклемишева и Стоянова за бетонную будку КПП.

Шагая за ним, Вадим внимательно изучал окружающий мир. Это иногда бывает полезно. Особенно если вокруг тебя куча народу с оружием. Что интересно, этот мир с каждым шагом ему нравился все больше и больше. Никто из бойцов не держал ни его, ни Димитра на мушке, и дуло спрятавшегося за складками тента фуры «вампира» было по-прежнему направлено на автобус. Это если не радовало, то по крайней мере давало повод для оптимизма.

— Заходите, товарищ полковник, — пригласил Веклемишева Добрыня, распахивая перед ним дверку микроавтобуса «Форд», в которую перед этим, постучав, заглянул сам.

— Вдвоем? — кивнул на Стоянова Вадим.

— Капитан пока подождет снаружи, — отрицательно качнул головой Добрыня.

— Как скажете, — пожал плечами Веклемишев и шагнул на ступеньку «Форда».

— Скажем, добро пожаловать, Вадим Александрович! — послышался из салона знакомый голос.

Веклемишев был готов к встрече с кем угодно — с другом и недругом, с ангелом и чертом, настолько за последние несколько суток ему обрыдла жизнь Иванушки-дурачка: «иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Со всеми вытекающими сказочными, а более — реальными неприятностями и персонажами. И куда там Кощею и Горынычу…

Исходя из данной ситуации Вадим совершенно не удивился поднявшемуся навстречу ему с сиденья в глубине микроавтобуса непосредственному начальнику, который в данный момент, согласно своему статусу и положению, не должен был здесь находиться.

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор! — спокойно и устало поздоровался Вадим с Ветлугиным.

— И тебе здравия! — пожелал ему генерал. — Устал? Хотя, чего я идиотские вопросы задаю? И так понятно, что устал. Пять суток на ногах…

— На рогах! — хмуро уточнил Веклемишев.

— Вот и я говорю, как не устать, не вымотаться. Постоянное напряжение, нервы. Помню, в восемьдесят пятом в Афганистане дивизию, которую я курировал, отправили в рейд. Мы тогда заблокировали восемь кишлаков и четыре дня и три ночи без сна и отдыха выковыривали из-за дувалов душманов…

Ветлугин еще некоторое время рассказывал о том, как трудно было в Афгане, но Веклемишев его не слушал. Он сидел, откинувшись на спинку сиденья, и бездумно смотрел в окно, за которым уже начали сгущаться сумерки. Только теперь он понял, как вымотался за эти пять суток. Ничего не хотелось, ни кофе, ни минералки, которые ему предложил Ветлугин. Даже спать не тянуло, хотя последняя ночь вышла бессонной.