Читаем Жареные зеленые помидоры в кафе 'Полустанок' полностью

- Насколько нам известно, он-то как раз ничего такого не сделал. Мы пытаемся выяснить, что сделали с ним.

Смоки отдал фотографию.

- Нет, я никогда его не видел. А почему вы его здесь ищете?

- Он два дня назад сказал парню, который у него работает в Джорджии, что собирается сюда поехать, и не вернулся.

- А где именно в Джорджии?

- В Валдосте.

- Понятно. Интересно, а сюда-то ему зачем? - удивился Смоки.

Иджи крикнула:

- Сипси, принеси-ка нам пару кусков шоколадного торта. - И сказала Риггинсу: - Я хочу, чтобы вы попробовали нашего торта. Скажете, понравилось вам или нет. Мы его только-только испекли, съешьте кусочек.

Риггинс запротестовал:

- Нет, я не могу, правда, я...

Но Иджи настаивала:

- Ой, да ладно вам, кусочек всего. Я хочу знать ваше мнение.

- Ну хорошо, разве что маленький.

Тощий искоса глянул на Иджи.

- Я сказал своим, что, скорее всего, он где-нибудь напился до беспамятства и не сегодня-завтра появится. Но меня другое интересует: зачем он сюда ездил, тут же ничего нет...

Уэнделл произнес с набитым ртом:

- Может, у него тут девочка или ещё что.

Грэди расхохотался:

- Черт возьми, да во всем Полустанке не найдется такой девчонки, чтоб ради неё проделать путь от самой Джорджии. - Он запнулся. - Разве что Ева Бейтс.

Все трое засмеялись, а Смоки, который имел удовольствие познать Еву в библейском смысле, сказал:

- Святая правда.

Грэди принялся за второй кусок торта, радуясь удачной шуткой. Но тощий был настроен серьезно. Он наклонился к Грэди:

- Кто такая Ева Бейтс?

- Да просто старая рыжая потаскушка, у неё тут заведение у реки, сказал Грэди. - Мы её все знаем.

- Думаете, эта женщина, Ева... Он мог к ней приехать?

Грэди бросил взгляд на снимок, лежавший на столе, и усмехнулся:

- Ну уж нет. По крайней мере в ближайший миллион лет.

Но тощий настаивал:

- Почему нет?

- Да по одной простой причине: он не в её вкусе.

Мужчины опять засмеялись. Уэнделл Риггинс смеялся вместе с ними, сам не зная почему.

Смут спросил:

- В каком смысле - не в её вкусе?

Грэди отложил ложку.

- Слушайте, я не хочу обижать вас, и я даже не знаю этого парня на фотографии, но, по мне, вид у него какой-то слащавый. Как по-твоему, Смоки, прав я или нет?

Смоки помотал головой:

- Что вы, ребята, Ева только глянула бы на него и сразу спихнула бы в воду.

Они снова засмеялись. Смут сказал:

- Ладно, я надеюсь, вы знаете, что говорите, - и снова стрельнул глазом на Иджи.

- Это факт, знаем, - усмехнулся Грэди и подмигнул Иджи и Смоки. Насколько я слышал, вы там в Джорджии все легки на подъем.

Смоки хихикнул:

- Я тоже это слышал.

Грэди откинулся на спинку стула и похлопал себя по животу:

- Ладно, пойдем, что ли. Нам надо ещё в несколько мест успеть до темноты. - Он сунул фотографию в карман.

Офицер Риггинс сказал:

- Спасибо за торт, миссис...

- Иджи.

- Ваш торт выше всяких похвал, правда. Спасибо!

- Всегда пожалуйста.

Грэди взял шляпу.

- А вы скоро увидитесь. Я приведу их завтра на барбекю.

- Хорошо. Будем рады.

Грэди оглядел кафе:

- Кстати, а где Руфь?

- У мамы. Маме совсем худо.

Грэди кивнул:

- Да, я слышал. Мне очень жаль. Ну, пока, до завтра.

Было только полпятого, но небо вдруг потемнело, стало цвета ружейного металла, с серебряными прожилками молний на севере. Начинался дождь, капли падали холодные и пронизывающие, как колючие ледышки. По соседству, в окнах салона красоты Опал, замигали рождественские огоньки, отражаясь в мокром асфальте. Внутри салона помощница Опал подметала пол, по радио играла рождественская музыка. Хозяйка салона заканчивала прическу последней клиентке, миссис Весте Эдкок, которая сегодня вечером собиралась в Бирмингем на банкет железнодорожной компании.

Когда вошел Грэди в сопровождении двух незнакомцев, колокольчик на двери нежно тренькнул.

- Опал, можно тебя на минутку? - строго сказал Грэди.

Веста Эдкок подпрыгнула от неожиданности и, вцепившись в цветастый рабочий халат миссис Опал, завопила:

- Какого черта им нужно?!

Опал ахнула и поспешила к Грэди, держа зеленую расческу.

- Ты куда приперся, Грэди Килгор, выдумал тоже! Это же салон красоты! Мужчинам вход запрещен. Да что с тобой такое? Белены объелся? А ну давай выматывайся, да поживей! Ничего себе шуточки!

Грэди (шести футов и четырех дюймов ростом) и двое мужчин, спотыкаясь и толкаясь, кое-как протиснулись в дверь и выскочили на улицу. Опал глядела на них, припав к затуманенному стеклу.

Грэди сунул фото Фрэнка Беннета в карман и сказал:

- Ну уж сюда-то он точно не заходил, черт побери!

Мужчины подняли воротники и зашагали прочь.

КАФЕ "ПОЛУСТАНОК"

Полустанок, штат Алабама

21 декабря 1930 г.

Через три дня после того, как два детектива из Джорджии побывали в Полустанке, расспрашивая о Фрэнке Беннете, тощий, Кертис Смут, снова приехал сюда, но на этот раз один. Зайдя в кафе, он заказал барбекю и апельсиновый сок.

Иджи принесла заказ в отдельную кабинку и сказала:

- Если учесть то, что съели Грэди и ваш напарник, вы почти все барбекю и уговорили. На троих получилось десять порций.

Он искоса глянул на нее:

- Присядьте.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Марш Радецкого
Марш Радецкого

«Марш Радецкого» (1932) – возможно, лучший роман австрийского писателя Йозефа Рота (1894-1939), который за свою недолгую жизнь успел написать четырнадцать романов. Юность и молодость Рота пришлись на время заката и крушения «лоскутной» Австро-Венгерской империи. И «Марш Радецкого» как раз посвящен распаду империи.В 1859 году основатель рода баронов фон Тротта и Сиполье в битве при Сольферино спас жизнь молодому императору Францу-Иосифу, за что и получил дворянство и поместье. Роман прослеживает жизнь трёх поколений семьи фон Тротта, начиная от основателя династии, лейтенанта Йозефа, и заканчивая его внуком Карлом Йозефом, который погиб в самом начале Первой мировой войны, ставшей подлинным символом окончания 19-го века. Собственно говоря, жизнь героев – не совсем жизнь, а скорее постепенное угасание. Они угасают так же, как угасает сама империя, которую держит только престарелый монарх. Отец Карла Йозефа, чиновник Франц фон Тротта, умирает в тот день, когда Австрия хоронит своего императора.Элегический тон мягко перемешан с ироническим, а в итоге выходит меланхолическая грусть, приправленная воспоминаниями о «старых добрых временах». При том, что Йозеф Рот довольно критически (в книге множество сатирических страниц – об армии, о чиновниках, о быте) относится к описываемому времени и своим героям, эта тоска по прежним временам иногда прорывается в отдельных пассажах.

Йозеф Рот

Проза