Жареный плантан

В тот день после уроков Терренс Питерс сунул язык мне в глотку. Правда, сначала он спросил разрешения, объяснив, что хочет узнать, справедливы ли слухи, будто мы с ним тайно влюблены друг в друга. В английской группе десятого класса Терренс был единственным черным учеником, кроме меня, и мисс Гаррисон всегда сажала нас вместе, когда разбивала класс на пары. Остальные постоянно меняли собеседников, а с нами разговаривать никто не жаждал, вот мы и подружились. Нам и в голову не приходило, что вся школа решит, будто мы встречаемся.

Когда прозвенел звонок с последнего урока, Терренс догнал меня у библиотеки и взял за запястье. Не говоря ни слова, он потащил меня вверх по лестнице, по которой никто не ходил, — она вела на пятый этаж, где находился бывший класс рисования, сейчас заброшенный.

— Привет, — сказал он.

— Привет.

Некоторое время он молчал, а потом начал говорить, избегая моего взгляда и то и дело пожимая плечами.

— Может, нам надо поцеловаться? — спросил он. — Ты когда-нибудь думала об этом?

У Терренса было не много девочек, но его избранницы — бойкие, пышногрудые, с длинными светлыми волосами — заставляли меня задуматься о себе: можно ли считать меня хотя бы симпатичной? Быть похожей на этих девиц я не хотела, но не могла не заметить, что такой тип красоты превращает парней в круглых идиотов. Я скрипела зубами, когда видела тупое умильное выражение лица Терренса после поцелуя с очередной его подругой. Когда однажды во время первого урока он признался мне, что потерял девственность, я не разговаривала с ним целый день.

Прислонившись к перилам, я подняла на него глаза. Высокий и курчавый, с гладкой и черной как патока кожей, он был довольно симпатичным. Даже моя мама отметила это, когда несколько месяцев назад я познакомила их на родительском собрании; однако в ее устах эти слова прозвучали как обвинение. Она устроила меня в местную школу, потому что тут отлично готовили к поступлению в университет, но здешние ученики ее беспокоили. Родители предоставляли им полную свободу, что приводило к сексу, дерзости и опять сексу, плохим манерам и снова сексу — так говорила моя мама и при любом удобном случае напоминала, что в своем доме не допустит подобной вседозволенности. В тот вечер при знакомстве с Терренсом она вскинула брови, и я поняла, что в ближайшее время напоминания только участятся.

Я разрешила поцеловать меня, Терренс наклонился и впился мне в рот губами; они оказались шершавыми, сухими и потрескавшимися — парень явно забыл после физкультуры смазать их вазелином. У меня губы еще были вытянуты трубочкой, когда Терренс стал раскрывать рот. Кончик языка он прижал к моим зубам, пока я не разомкнула челюсти и не впустила его внутрь. Что это он делает? Я закрываю рот, он открывает; я-то думала, он наклонит голову в сторону, потом мы одинаково повернем шею и начнем без толку тереться губами. Уши мне резануло звонкое чмоканье, но Терренса это, казалось, не смутило; может, зря я так пристально слежу за процессом? Он обхватил меня за талию, и я постаралась как-то ответить на его пыл, вспоминая глубокие стоны, которые иногда доносились из квартиры Брэндона, но не осмелилась издать такой звук. Вместо этого я опустила плечи, пытаясь изобразить томление, и провела языком вокруг языка Терренса, но он распалился и засунул свой так глубоко мне в глотку, что у меня возник рвотный рефлекс и я отстранилась.

— Все хорошо? — спросил он.

— Угу.

— Здорово, да?

Интересно, не остались ли у меня на губах отпечатки его зубов?

— Ага, — кивнула я.

Он плутовато улыбнулся мне, и я вознаградила его, как мне казалось, удовлетворенной улыбкой.

В тот день, когда Крис поцеловал мою подругу Рошель, они стояли позади магазина на углу Эглингтон и Локсли-авеню. Он схватил газировку Рошель и отпил через ее же соломинку, рассказывала она. Рошель поддразнила его по поводу обмена бациллами, говоря, что это похоже на поцелуй, а Крис склонился к ней, скользнул языком в рот и потом шепнул на ухо: «Не-а. Вот это похоже».

Первый поцелуй Энтони и Аниты произошел в поезде до торгового центра «Йоркдейл». Она стояла около сиденья Энтони, когда состав резко затормозил и она плюхнулась Энтони на колени. Мгновение поколебавшись, он прижался губами к ее губам. «Прикольно было», — сообщила нам Анита, пожав плечами и надувая пузырь жвачки так, чтобы он лопнул.