Жаркая ночь

– Только не в этом платье, – отрезал Рик. – Ты будешь сидеть рядом со мной на козлах и сожжешь те части тела, которые положено скрывать и от солнца, и от посторонних глаз.

– А мне это платье нравится. О Господи, ну почему ты вечно обращаешься со мной как с маленькой!

– Потому что тебе шестнадцать, а не двадцать шесть!

– Мама с Оуэном не такие строгие. Оуэн разрешает мне одеваться так, как я хочу.

– Ты моя дочь, а не его, и под моей крышей будешь одеваться так, как я тебе скажу.

Хизер хмуро посмотрела на Энни:

– Я что, выгляжу как шлюха?

– Хизер, я не говорил... – начал было Рик, но Энни его перебила:

– Нет, хотя я считаю, что для свадьбы это платье слишком вызывающее. Ты хочешь хорошо выглядеть, но ведь ты же не хочешь быть в центре внимания на чужой свадьбе, не хочешь, чтобы о тебе думали, будто ты дурно воспитана?

Оглядев свои голые ноги с накрашенными красным лаком ногтями, Хизер повернулась к отцу и ответила:

– Не хочу, достаточно того, что все думают так о моей матери. Пойду переоденусь в какую-нибудь тряпку постраш-нее, чтобы никто даже не взглянул на меня.

Когда сердитые шаги Хизер стихли, Энни повернулась к Рику:

– Она очень хорошенькая, и вы правы, что беспокоитесь за нее, но я выступила не по делу. Простите, что не смогла удержаться.

– Не казните себя. Что бы вы ни сказали, Хизер все равно была бы недовольна. Я хотел, чтобы она осталась дома, но на свадьбе будут ее подружки и друзья, с которыми она собиралась увидеться. – Он помолчал. – Она тяжело пережила развод.

– Она сейчас взрослеет, а это тоже нелегко дается.

– И она так спешит вырасти! Всякий раз, когда к ней подходит какой-нибудь парень, мне хочется схватить его за шкирку и предупредить. – Рик взъерошил руками гладко причесанные волосы и печально улыбнулся Энни. – Знаю я, что у этих мальчишек на уме.

Понимая, как нелегко быть отцом взрослеющей дочери, Энни предложила:

– Я могу спросить Хизер, не захочет ли она помочь мне сегодня поработать.

Рик покачал головой, хотя улыбка так и осталась на его лице.

– Спасибо, но вы сюда приехали не для того, чтобы нянчиться с шестнадцатилетней девицей. – Он взглянул ей прямо в глаза. – Делайте свои дела, а я буду делать свои, и все образуется.

Глава 8

«5 июля 1832 года.

Территория Мичиган

Дикарь... Над смыслом этого слова стоит задуматься. Как его определить? По одежде? Но по одежде и меня сейчас можно принять за дикаря. В таком виде, в каком я сейчас пребываю, меня не пустят ни в одну приличную гостиную. По цвету кожи? Но сейчас и у меня кожа такого же красного цвета, как и у самого старого вождя Черного Ястреба. По языку, на котором он изъясняется? Но и у нас в полку есть солдаты, говорящие на незнакомом мне наречии. Так что я не знаю, кто такой дикарь. Но мне приказано стрелять в него, иначе он убьет меня. Так что, матушка, когда мои друзья и родные будут обо мне спрашивать, скажите им, что я занят охотой на дикарей. Это будет правдой и, кроме того, будет звучать так благородно».

Из письма Льюиса Хадсона своей матери Августине

Первое, что увидела Энни, выйдя ранним утром на крыльцо, – это голую грудь Рика. Он сидел на перилах, поставив у ног дымящуюся кружку с кофе, и чистил яблоко перочинным ножиком. Кофе, способный поддержать ее, Энни еще не пила, так что для нее было рановато смотреть на широкие плечи, великолепные мышцы и загорелую кожу Рика.

– Доброе утро, – нарочито бодрым тоном проговорила она, поправляя тяжеленный рюкзак и ремень висевшего на шее фотоаппарата. Сделала она это скорее для того, чтобы не смотреть на Рика.

– Доброе утро, – лениво протянул он и поднял очищенное яблоко в знак приветствия. – Куда направляетесь?

– В Холлоу.

– Неужто снова пешком собрались?

Он окинул ее взглядом с головы до ног. На секунду взгляд его задержался на ее груди, и Энни вновь с трудом подавила желание проверить, все ли пуговицы застегнуты.

– Да, – бросила она, спускаясь по ступенькам крыльца.

– Но ведь на машине намного быстрее.

Энни круто обернулась. Его бесплатный совет больше, чем всегда, подействовал ей на нервы.

– Я хочу узнать, как чувствует себя солдат, шагая с тяжелым рюкзаком. Льюис ведь служил в пехоте, а не в кавалерии.

Светлые брови Рика взметнулись вверх.

– Сегодня жарковато, за тридцать градусов. И влажность повышенная.

– В лесу не так жарко. Кроме того, я взяла с собой воду. – И Энни постучала по пластиковой бутылке, привязанной к рюкзаку.

Рик протянул ей кусок яблока:

– Хотите?

– Нет, спасибо, – отказалась Энни, хотя ее так и подмывало взять.

– Как пожелаете, – проговорил Рик, спрыгивая с крыльца. – До встречи.

Энни махнула ему рукой и быстро направилась к полю, спиной ощущая его взгляд. Она собиралась отправиться сегодня пораньше – путь предстоял долгий, а влажная жара уже окутала ее душным одеялом, – однако встречи с Риком надеялась избежать. Обычно к шести утра он уже бывал в коровнике, а сейчас почему-то задержался, хотя шел седьмой час.

– Держи себя в руках, Бекетт, – пробормотала Энни.