Жаркая осень 1904 года

Эти восхитительные две недели в Крыму пролетели словно одно мгновение. Мне уже приходилось бывать в Ялте, но это было в конце 1990-х. Сейчас же здесь все выглядело совершенно по-другому. Хотя, конечно, море, зелень, гора Аю-Даг – все это было в наличии. И прекрасная женщина, которая все время находилась рядом со мною.

Мы расположились в одной из лучших ялтинских гостиниц с символическим названием «Россия». Целыми днями мы с Натали гуляли по Ялте, любовались ее красотами, пили кисловатое сухое вино, слушали музыку духового оркестра – словом, просто отдыхали. Хотя, как я понял, наша беспокойная работа так и не дала нам полностью расслабиться.

На второй день после нашего прибытия в Ялту на набережной я неожиданно столкнулся нос к носу с ротмистром Познанским. Он был одет в щегольский костюм-тройку, на голове у него была модная шляпа-котелок, а в руке – трость с серебряным набалдашником. Под руку Михаил Игнатьевич держал симпатичную молодую девицу, белокурую, румяную, с большими голубыми глазами.

– Какая встреча, Николай Арсеньевич! – изумленно воскликнул ротмистр. – Как я вижу, и вы решили выбраться в Крым, чтобы отвлечься среди здешних красот от наших грешных дел.

– Рад видеть вас, Михаил Игнатьевич, – поздоровался я с Познанским. – Да, мне все же удалось выкроить недели две-три, чтобы позабыть о службе и отправиться в эти благословенные места, чтобы полюбоваться на синее море, южную природу и прекрасных женщин. Вы не соблаговолите представить мне вашу очаровательную спутницу?

– С большим удовольствием, Николай Арсеньевич, – ротмистр едва заметно подмигнул мне, – позвольте представить вам мадемуазель Валентину, дочь одного моего старого знакомого. Я повстречал ее здесь так же неожиданно, как и вас. Она приехала отдохнуть в Ялту вместе со своими родителями

– А это, мадемуазель, мои старые друзья, – Познанский представил меня и Натали по имени, из чего я понял, что он не желает, чтобы его спутница была в курсе наших дел.

После того, как были закончены все формальности, мы вчетвером немного погуляли по набережной, поболтали о том о сем. Потом ротмистр предложил нам отобедать вместе с ними в одном уютном ресторанчике.

Между делом, воспользовавшись тем, что наши дамы отвлеклись, обсуждая, по их мнению, слишком экстравагантный наряд одной из посетительниц ресторана, милейший Михаил Игнатьевич шепнул мне на ухо, что он прибыл сюда по поручению генерала Ширинкина, который не желал бы, чтобы у меня с Натали могли бы возникнуть какие-либо неприятные ситуации.

Мысленно чертыхнувшись, я кивнул ротмистру и намекнул ему, что, дескать, мы и сами с усами, и если что, то сможем сделать укорот слишком надоедливым и невоспитанным особам и без помощи начальника Дворцовой полиции. Но, как оказалось, я был несколько самонадеян. И покровительство ведомства генерала Ширинкина оказалось для нас совсем не лишним.

Во время одной из прогулок наши дамы на время покинули нас, чтобы ненадолго уединиться в заведении, в которое «короли ходят пешком». Мы с ротмистром, воспользовавшись их отсутствием, стали обсуждать наши недавние бакинские приключения. Михаил Игнатьевич еще раз упомянул имя генерал-губернатора Накашидзе, который, ведя двойную игру, пытался всех перехитрить, хотя на самом деле перехитрил лишь самого себя. Ротмистр сравнил Накашидзе с бараном…

Эту нелестную характеристику князя Накашидзе, произнесенную слишком громко, видимо, услышал проходивший мимо нас пожилой полковник. Судя по его наградам – Анна 2-й степени с мечами – он был не тыловой крысой, а боевым офицером. Об этом же говорила и медаль за Турецкую войну 1877–1878 годов.

Внешность у полковника была типично кавказская. Я своим наметанным глазом сразу определил – он родом из Западной Грузии, скорее всего, из Имеретии или Гурии. И не ошибся.

– Милостивый государь! – воскликнул он, обращаясь к ротмистру. – Да как вы смеете говорить такое о князе Накашидзе! Вы, несчастный шпак, который не знает, что такое свист пуль над головой и блеск вражеских сабель перед вашими глазами, позволяет оскорблять этого замечательного государственного деятеля! Это недостойно порядочного человека!

Полковник, выпалив эту фразу, выругался по-грузински, и я сразу понял, что не ошибся – передо мной был гуриец собственной персоной.

– Послушайте, господин полковник, – не выдержав, воскликнул я, – а тайком подслушивать чужие разговоры – это достойно порядочного человека?!

Не ожидавший такого ответа, полковник на какое-то время опешил. Потом он взорвался ругательствами на русском и грузинском языках. Он угрожал «свернуть нас в бараний рог и стереть в порошок». Я напряг свою память и стал вспоминать – где я видел физиономию этого хама. И вспомнил!

Передо мной стоял не кто иной, как будущий ялтинский градоначальник, Иван Антонович Думбадзе. Личность эта была весьма своеобразная.

В молодости он якшался с грузинскими националистами, мечтавшими оторвать Грузию от России. Но потом, видимо поняв всю вздорность идей своих соплеменников, Думбадзе кинулся в другую крайность – подался в «великорусские шовинисты».