Жаркая осень 1904 года

Натурализовавшись в Америке и получив гражданство САСШ, Сэм Гольдберг стал курировать появившуюся в России в начале 1902 года партию социалистов-революционеров. Правда, история ее началась еще в 1894 году в Саратове, когда уцелевшие народовольцы попытались вновь сорганизоваться и продолжить дело Софьи Перовской и Андрея Желябова.

Сам Сэм Гольдберг был хорошо знаком с первым руководителем боевой организации партии эсеров Гершем Гершуни и сменившим его Евно Азефом, а также с автором устава партии Мойшей Гоцем. Правда, сейчас двоих из этих трех персонажей он уже никак не сможет увидеть: Гершуни, приговоренный к смертной казни, которую покойный царь Николай заменил на пожизненное заключение, совсем недавно при странных обстоятельствах «покончил жизнь самоубийством» в Шлиссельбурге. Евно Азеф после убийства императора Николая II пойман и сидит в Новой Голландии, а Мойша Гоц, внук известного московского «чайного короля» Вульфа Высоцкого, эмигрировал в 1900 году в САСШ и по состоянию здоровья ограничивался лишь идейной и моральной поддержкой эсеровской «боевки». В раскинутые полицией сети попал и Борис Савинков – довольно посредственный боевик, но талантливый писатель.

Посоветовавшись с Черновым, Сэм Гольдберг решил сделать ставку на новое течение в среде социалистов-революционеров – на так называемых «максималистов». Деньги на убийство министра иностранных дел России Дурново ему выделил американский банкир Якоб Шифф. Если у этого Медведя все пройдет хорошо, то следующими на очереди в проскрипционном списке американских банкиров стояли: адмирал Ларионов, тайный советник Тамбовцев, полковник Бережной, эсдек Джугашвили и новый российский император Михаил II. Денег на организацию их ликвидации будет отпущено столько, сколько потребуется…

Первый контакт с Медведем прошел успешно. Сэм привычно потер руки, так и не заметив, что по другой стороне улицы не спеша прогуливался скучающего вида франт с тростью в руках, в котелке и костюме-тройке. Это был один из лучших сотрудников Евстратия Медникова – начальника «Летучего отряда филеров» Особого отдела Департамента полиции, с недавнего времени подчинявшегося Главному Управлению Государственной безопасности…

12 августа (30 июля) 1904 года.

Кронштадт, Пароходный завод.

Особая мастерская корабельных моторов

внутреннего сгорания под руководством

Густава Васильевича Тринклера

В огромном пустом помещении цеха высотой с четырехэтажный дом и с двойными стенами, заполненными шумопоглотителем, специально выстроенном по проекту инженера Шухова при Особой мастерской, располагался стенд для испытания корабельных двигателей внутреннего сгорания. На этом стенде сейчас выл и гремел первый полномасштабный экземпляр шестицилиндрового двухтактного корабельного двигателя конструкции инженера Тринклера. Рядом с этой громадиной стоявшие внизу люди казались пигмеями. Высота цилиндров вместе с фундаментом превышала одиннадцать метров. Амортизирующая платформа под двигателем на мощных спиральных пружинах возвышалась над полом еще на метр. И сейчас, при его работе, она вибрировала, поглощая энергию ударов почти семитонных поршневых пар.

В специальной инженерной выгородке, отделенной от испытательного зала дополнительной звукоизоляцией и высокими окнами с двойными стеклами, на пульте были установлены циферблаты основных приборов, показывающих рабочие обороты, номинальную мощность, температуру воды и масла в контуре охлаждения, выхлопных газов и поступающего в двигатель разогретого в рекуператоре мазута. Рядом с ними находились четыре человека. Двое из них были адмиралами, занимающими очень высокие посты в Императорском флоте, а двое других проходили по инженерно-технической части.

– Девяносто девять оборотов в минуту, Степан Осипович, – перекрикивая шум двигателя, доложил Тринклер обозревающему с почтением всю эту громадину адмиралу Макарову. – Почти семь тысяч лошадиных сил на валу, даже без компрессионного наддува. Работает так уже десять суток подряд, без всяких поломок и потерь мощности.

– Замечательно, Густав Васильевич, – крикнул в ответ Макаров и спросил: – Скажите, а как будет, если включить принудительную форсировку, или, как вы сказали – наддув?

– Степан Осипович, наддув у нас пока смонтирован отдельно на электрическом приводе, поэтому не обессудьте за некоторую задержку, – Тринклер вышел из выгородки, чтобы дать указания своим помощникам.

– Ну, и как вам эта тарахтелка, Степан Осипович? – спросил у Макарова адмирал Григорович. – По мне, так слишком уж громоздко, шумно и непривычно.