Жаркая осень 1904 года

Неделю назад мы в этом помещении обсуждали с императором, адмиралом Ларионовым и генералом Бережным некоторые вопросы внешней и внутренней политики. Одной из основных обсуждаемых тем стала тема Маньчжурии. Общее решение было таково – надо брать! Как именно – это уже вопрос чисто технический. С моей точки зрения, лучше всего было бы превратить эту, граничащую с Российской империей, часть Китая в наш протекторат. А далее, после падения династии Цин, возможен и вариант «Маньчжоу-Го», только на этот раз малолетним императором Пу И будет управлять не японский, а русский советник. Впрочем, технические вопросы будут еще доработаны, главное же – принципиальное согласие императора на проведение мягкой «бухаризации» Маньчжурии.

Видимо, Михаил посоветовался кое с кем и решил продолжить обсуждение этой темы, но уже не с точки зрения политической или военной. Он передал мне приглашение прибыть в Готическую библиотеку Зимнего, которая давно уже стала чем-то вроде рабочего кабинета царя. Здесь он решил продолжить разговор о Маньчжурии в присутствии Петра Аркадьевича Столыпина. Он сейчас плотно занимается подготовкой переселенческой программы крестьянского населения из Центральной России, и Маньчжурия вполне может стать местом, куда на Дальнем Востоке направятся основные потоки переселенцев.

У меня тоже были кое-какие наметки по этому поводу, и потому я захватил с собой свой рабочий блокнот, в котором сделал выписки из литературы нашего времени, в которой этот вопрос не раз обсуждался.

Поздоровавшись со мной, Михаил сделал приглашающий жест рукой, предложив мне присесть за стол, рядом с пришедшим чуть раньше Столыпиным, и, повернувшись к Петру Аркадьевичу, сказал ему:

– Ну вот, господа, у нас полный кворум. Господин министр, прошу вас изложить ваши тезисы о возможной аграрной колонизации Маньчжурии.

Столыпин начал свой доклад, рассказав для начала о планах господина Витте и Куропаткина создать вдоль КВЖД некую «Желтороссию». В этих планах было немало дельных мыслей, но не было главного – единой государственной политики освоения новых земель. Ну и реальной возможности воплотить эти планы в жизнь, ибо все упиралось в финансы, а их Сергей Юльевич уже по старой привычке собирался получить в качестве кредитов в милой его сердцу Франции. Нас такой источник финансирования, естественно, не устраивал.

Да и среди рассуждений сторонников колонизации Маньчжурии хватало откровенных идиотов. Например, один «теоретик», скромно пожелавший остаться неизвестным, в своем опусе «Китай или мы» без затей предложил ввести в Маньчжурии… рабство. Вот так, ни больше ни меньше… Китайские семьи, по его мнению, должны были бесплатно распределяться среди русских землепашцев, причем крестьянам отдавалось бы «право даровать им жизнь или смерть». На полном серьезе в этой книге даже обсуждались цены на «желтый товар».

Немного посмеявшись над автором – явным кандидатом в пациенты «дома скорби», – мы с Михаилом снова стали слушать доклад Столыпина.

Он сообщил, что Витте все же успел сделать немало (сколько при этом было украдено денег из казны, Петр Аркадьевич скромно промолчал). Построена была Китайско-Восточная железная дорога с множеством станций, город Харбин и торговый порт Дальний.

– Только, ваше величество, – заявил Столыпин, – господин Витте проглядел одну опасность, которая таилась в ускоренном развитии «Желтороссии». А именно – встречной китайской колонизации. Для строительства железной дороги требовались рабочие руки. И подрядчики, стараясь сэкономить на заработной плате рабочих, предпочитали нанимать китайцев, а не русских, которым пришлось бы платить большее жалованье. А те, найдя для себя источник дохода, привозили в Маньчжурию своих родственников и членов семей. Таким образом, вокруг чисто русских поселков и железнодорожных станций возникали китайские поселения. К чему это может привести – мы имели «удовольствие» видеть во время мятежа 1900 года. Харбин оказался в осаде, а китайская артиллерия обстреливала Благовещенск. И еще. В китайских поселениях власть быстро оказалась в руках бандитов и торговцев опиумом. Там процветает проституция, оттуда расползались заразные болезни – словом, в наличии имелись все пороки Востока. С ними необходимо бороться, и как можно решительнее. Только сделать это не так-то просто. Китайцы, привыкшие к жестокости и кровожадности своих правителей, спокойно относятся к тюремному заключению и не боятся виселицы. Ведь это не изощренная восточная казнь, где палачи стараются подольше и с максимальными муками отправить к праотцам приговоренного к смерти.

– Так что же вы предлагаете, Петр Аркадьевич? – спросил Михаил. – Как нам следует колонизировать Маньчжурию? Или этого вообще не стоит делать?