Жаркая осень в Акадии

4 (15) сентября 1755 года.

Российская империя, Санкт-Петербург

Вице-канцлер граф Михаил Илларионович Воронцов

Для приватной беседы я предложил Ивану Ивановичу Шувалову встретиться в таком месте, где нас не могли подслушать клевреты моего личного врага канцлера Бестужева. Этот мерзавец старательно собирал слухи и сплетни о честных и верных слугах ее императорского величества, а потом ловко подсовывал их государыне. Немало людей пострадало от этого. Среди попавших в немилость императрицы были и те, кого Бестужев называл своими друзьями. Ну, прямо как Иуда Искариот с его поцелуем в Гефсиманском саду.

Правда, против Шувалова Бестужев пока ничего не может сделать. Ведь Ивана Ивановича недаром называют «ночным императором». Но это пока. Ведь на что силен был Жан Лесток – цесаревна Елизавета считала его своим задушевным приятелем, а Бестужев поначалу вертелся вокруг француза, как кот вокруг блюдца со сметаной. А потом собрал все свои кляузы, да и выложил перед царицей. И загремел Жано прямиком в Тайную канцелярию на дыбу. Слава богу, что императрица наша Елизавета Петровна поклялась, что не подпишет в свое царствие ни одного смертного приговора. И вместо плахи ждала Лестока ссылка в Великий Устюг. Там он и сейчас сидит, дрожа как лист осины, боясь, что про него при дворе кто-то вспомнит.

Так что от греха подальше мы решили переговорить с Иваном Шуваловым в доме его старого приятеля профессора Академии наук Михаила Ломоносова. Тот жил на Васильевском острове в квартире из пяти комнат, которую Академия предоставила ему и его семье. Дом, ранее принадлежавший генералу Бону, был одноэтажный, с каменным фундаментом и деревянными стенами.

Иван Шувалов, любитель ученых и меценат, сейчас вместе с профессором Ломоносовым занимался созданием университета в Первопрестольной. Потому визит «ночного императора» к своему ученому другу не должен был никого удивить или насторожить. Ну, а я, как приятель Шувалова, из любопытства решил его сопроводить к профессору, который после скандала в Академии сейчас находился вроде бы как не у дел.

Разговор наш должен был пойти о событиях, которые произошли в Новом Свете. А случились там дела весьма непонятные, как следовало из депеши, которую переслали из Франции мои доверенные люди. Какие-то русские, причем военные, с невиданным доселе оружием, выступили вместе с французами против английских солдат и вооруженных колонистов. Кто эти русские и откуда они там взялись, никто не знает. Известно лишь, что вояки они изрядные.

То, что в Новом Свете давно уже идет война между подданными короля Людовика и подданными короля Георга, мне было хорошо известно. Как и то, что, по моему разумению, война пренепременно из Америки перекинется в Европу. Я опасался, что происками канцлера Бестужева и Россия окажется втянута в эту войну. А мне этого совершенно не хотелось. Зачем подданным нашей императрицы зазря проливать кровь? И самое главное – ради чего?

Именно поэтому нелишне было посоветоваться с Иваном Шуваловым. Ведь если мои доводы не доходят до Бестужева, то те же слова, сказанные «ночным императором» государыне нашей Елизавете Петровне, могут убедить ее не влезать в европейскую свару. Тем более что Российской империи ничто не угрожает. Если Австрия и Пруссия никак не могут решить, кто из них главный среди германских герцогств и курфюрств, то это еще не повод отправлять русские войска на помощь той же Австрии только потому, что канцлер Бестужев получает из Вены щедрый пансион.

Так что дела заморские меня заинтересовали. И особенно эти самые таинственные русские. У меня был свой человек в Новой Франции. Немец Михель Крамер ссужал меня деньгами еще тогда, когда я был камер-юнкером цесаревны. Потом, когда Елизавета Петровна взошла на престол и я был осыпан ее милостями, я сторицей вознаградил Крамера, сделав его моим доверенным лицом.

Михель оказался умным и верным человеком. Он выполнил несколько моих деликатных поручений, за что получил достойную награду. Но как-то раз он признался мне, что делает все это не только ради денег.

– Ваше сиятельство, я полюбил Россию. Эта страна мне стала не менее дорога, чем моя родная Вестфалия. И если я буду нужен вашей стране и вам, граф, то вы полностью можете рассчитывать на скромного немецкого негоцианта Михеля Крамера.

На днях я получил от Крамера весточку, которую тот переслал мне через шкипера гамбургского торгового корабля, пришедшего из Квебека. Правда, я толком не понял, о чем в ней идет речь. Крамер обещал в самое ближайшее время прислать мне новое донесение, в котором более подробно расскажет обо всем.

Но о том, что мне сообщил Крамер, я рассказывать Шувалову не буду. А вот о депеше из Парижа расскажу пренепременно…

17 сентября 1755 года. Порт-ля-Жуа, заведение мадам Констанс

Селест, сотрудница заведения, настоящее имя Анн-Мари Тибодо