Жаркая весна 1223 года

Перед ним на высоком холме, окруженном глубоким рвом и спускавшемся тремя огромными выступами к широкой реке, что плавно изгибалась за ним, раскинулся необъятный город. Других городов древней Руси Гордеев еще не видел, но этот производил впечатление. Чернигов был огромен. Разделенный на три четкие части, каждая из которых имела высокие крепостные стены с островерхими башнями и дополнительную защиту в виде рвов, отделявших одну от другой, город был застроен великолепными храмами, маковки которых блестели на солнце и были видны даже отсюда. Кроме храмов было в нем множество каменных палат и строений, о назначении которых неискушенному еще Дмитрию было сказать трудно. По всей видимости, эти величественные сооружения из камня с арками и колоннами были княжескими палатами, да домами его ближайших бояр-советников, а может, и духовенства. Насколько помнил Дмитрий из истории, города в Руси 12–13 века, были в основном деревянные и он не предполагал увидеть столь большого количества каменных домов. Их было трудно сосчитать. Впрочем, все храмы и каменные палаты были собраны в одном месте – кремле, под княжеской защитой. В сопредельной части уже стояли постройки из дерева и дома попроще, для ремесленников и работного люда, а то и вовсе худые. Город был также окружен многочисленными предместьями, среди которых тоже можно было разглядеть как немало резных боярских теремов, так и бесчисленное множество покосившихся избушек с полуобвалившимися крышами. Огромную разницу между роскошью и бедностью здесь никто особенно и не скрывал.

– Вот он значит какой Чернигов?! – восхитился Дмитрий, вспомнив, что его предки были от сюда.

– Он самый, – поглаживая бороду подтвердил Никифор, – знатный город у Мстислава Святославовича. Богатый.

– Сколько же здесь народу обитает? – поинтересовался Дмитрий обозревая город растянувшийся на огромном пространстве.

– Точно сказать не могу, – ответил Никифор, – но думаю тысяч сорок, а то и все сорок пять наберется.

– Так значить и дружина у князя большая должна быть – сразу же о своем подумал и высказал мысль в слух Гордеев.

– Дружина у Мстислава Святославовича большая, – согласился Никифор, бросив взгляд на проезжающих мимо ратников, – и сильная. Много опытных воев у него служит. Соседи его уважают. До самой Византии князья Черниговские доходили, да дань брали. Теперь грузы туда возят, да торгуют без пошлины. Так то вот!

Дмитрий ничего более не сказал думая о том, что судьба его привела именно в Чернигов. Если убедить князя, то может и появиться шанс в предстоящей битве.

Обоз медленно сполз с холма и скоро через перекидной мост миновал ров и въехал в город.

Улочки в примыкающем районе града оказались узкими. Они проходили между длинными амбарами и другими хозяйственными постройками. Обоз занял почти всю ширину дороги, заставляя многочисленных прохожих, спешивших по своим делам, прижиматься к стенам. Проехав несколько небольших площадей, к которым сходилось несколько улочек, обоз двинулся в сторону кремля. Гордеев понял, что боярин Наум Еремеевич не простой человек, а скорее всего, приближен к князю. Может даже входит в боярский совет. Поэтому жить он должен не далеко от княжеских палат. Догадка Дмитрия оказалась правильной. Узнав боярина и сотника Захара, стража около ворот кремля беспрепятственно пропустила обоз. С ним проехали Гордеев и Станило. Здесь было много церквей и боярских каменных зданий. Сотник со своими людьми поскакал в сторону княжеского дома и исчез из вида, въехав во двор.

Свернув на право от княжеского хором, обоз, проехав несколько домов и въехал во двор боярина. Узнав в дороги, что Дмитрий пришел из дальних стран, Наум Еремеевич с радостью пригласил своих спасителей погостить у него.

Его дом ничуть не уступал роскоши княжеского здания. Он был двухэтажный. Потолки были высокими, потому дом казался еще выше. Снаружи все здание было украшено арками и резьбой. Дом был выстроен из кирпича. Палаты располагались так, что одним фасадом с окнами выходили на улицу, хотя крыльцо по-прежнему глядело во двор. Это было по тем временам новшеством: перемещение дома из глубины двора на "красную линию" улицы серьезно нарушало замк╛нутость жизни городской усадьбы.

Как только обоз въехал на двор, на расписном крыльце показалась боярыня Изяслава с детьми. Наум Еремеевич слез с повозки и пошел в сторону крыльца. Он обнял и расцеловал жену. Затем, здороваясь, к отцовской руке подошли дети, двое мальчиков десяти и двенадцати лет. Спустилась из своей светелки и дочь боярина Любава. Русская красавица сразу запала Дмитрию в душу.