Жаркая зима

На этот раз расследование не обещало быть сложным: след явно и без всяких ухищрений вел к Одару. Очевидно, пославший убийц враг и помыслить не мог, что их невидимость подведет в самый решающий миг. Граф уже предвкушал подробный и обстоятельный допрос вместе с Фенно-Дералем, уже прикидывал, какими путями добывать новую разработку одарских магов и в чьи руки можно отдать ее здесь, в Андаре. Очевидно, один из захваченных амулетов невидимости придется пожертвовать в качестве опытного образца, а вот остальные, пожалуй, разумней всего отдать Ларку, в горах пригодятся. Да и утечки секретных сведений не будет, он-то уже видел лазутчиков-невидимок.

Или приберечь все же хоть один для собственных агентов?

Граф отдавал себе отчет, что в таком вопросе окончательное решение будет за его величеством, но тем важнее заранее подготовить убедительные доводы.

Предстояло много, очень много работы. Но эта работа была понятна, увлекательна и сулила многое. Сегодняшнее происшествие, пусть крайне неприятное, дало Андару преимущество: как выразилась однажды Джегейль, «кто владеет информацией, тот владеет всем».

Грент, очевидно, думал о том же.

Когда Ларк и оба фор Гронтеша распрощались, наверняка мысленно проклиная манеру Фенно-Дераля вести допрос, когда вокруг дома была выставлена дополнительная охрана, а Тил Бретишен отправился накладывать новые щиты и сигнальные чары на окна, граф оглядел разгромленную библиотеку, поморщился и пригласил друга в кабинет. Разлили вино, и Грент, усмехнувшись, поднял тост:

— За покойного Страунгера. Хоть и мерзавец был изрядный, а его желание дармовой силы в который раз уж нас спасло.

Выпили, и граф предложил в свой черед:

— За девушку, которая постоянно оказывается в нужном месте в нужное время. За Джегейль фор Циррент.

Терпко-сладкое, густо-багровое одарское горное — такое же они с Грентом пили в тот вечер, когда решали, верить ли бредовому рассказу невесть откуда взявшейся девушки. Что ж, тогда они решили верно.

— Да, с этой девушкой вам повезло, друг мой. Давайте, однако, выпьем и за ее удачу. Пусть барышне Джегейль и впредь улыбается счастье.

— Я бы этого хотел, — кивнул граф. Разлил еще по бокалу, пригубил, кивнул снова, уже собственным мыслям: да, он хотел бы, чтобы Джегейль была счастлива, и хотел бы ей в этом помочь. В конце концов, Гелли оказалась права: этой девушке самое место в их семье

Конец второй книги.