Жаркие ночи

Она с трудом оторвала от него взгляд и посмотрела на костер. Плохо, что он напомнил ей о том, как она пялилась на него сегодня в бассейне, но сейчас он открывал перед ней сияющее новое будущее.

Люк взбодрился, видя решимость Клаудии. В ее взгляде загорелся наконец небольшой огонек интереса. Он прижался к ней бедром, и по нему до самого паха разлилась волна грешного жара.

— Обдумай это, Клод, без спешки.

Клаудия посмотрела на его бедро, теплое и мускулистое в свете костра. И такое соблазнительное. О, какое соблазнительное. Она чувствовала его жар и понимала: это не от костра. Неужели он чувствует то же самое или это только ее ощущения? Интересно, что он будет делать, если она опустит на него руку? И медленно погладит.

Точно. До. Самого. Верха.

Она прищурилась, представляя, как бы это происходило в реальном времени, быстро встала, потрясенная тем, сколь велико возбуждение от этих образов.

— Я подумаю об этом.

Она смотрела прямо перед собой, не на него. Не ему в глаза. Не на его улыбку.

Люк улыбнулся, видя, как напряжена ее спина.

— Хорошо.

— Хорошо. Думаю, я могу пойти спать. — Она все еще избегала смотреть на него.

Люк засмеялся:

— Сладких снов.

Клаудия вздохнула, подумав о снах, которые видела всю последнюю неделю.

Никакой сладости.

— Увидимся утром, — сказала она с видимым равнодушием и покинула пляж, найдя убежище в номере «Копакабана», подальше от мужчины с сексуальным акцентом и восхитительным телом.

Глава 5

Клаудия почти не спала. Словно Люк нажал на какую-то кнопку в ее голове, и сотни различных вариантов перестройки «Тропиканы» замелькали в ней. Честно говоря, было легче думать о чем-то другом. Ей нужно поделиться с кем-то! Эйвери и Джона отпадали: слишком часто она пыталась добиться одобрения с их стороны, делясь внезапно возникшими планами.

Но один человек, вдохновитель, находился совсем рядом, стоило открыть дверь между номерами. И он был один.

Она встала в шесть часов, надела униформу, на этот раз с юбкой, набросала много вариантов. Когда терпение было на исходе, стала ходить взад и вперед по комнате, поджидая, когда наконец пробьет семь, совершенно пристойное время. После этого пристойность была нарушена. Прежде чем войти, она постучала, отлично зная, что Люк не закрывал дверь.

Она по-хозяйски прошагала через номер к окну и распахнула занавески. Еще один невероятно солнечный день приветствовал ее и вселял удивительную бодрость.

Люк вздрогнул и зажмурился. Перевернулся на бок и приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть время.

— Какого черта? Лучше бы начался еще один ураган, — проворчал он, — я решил, что у нас выходной.

— Извини, — весело прощебетала Клаудия без капли сожаления.

— Закрой занавеску!

— Какой ты теперь городской мальчик, — пошутила она и послушно задернула занавеску наполовину.

— Я живу еще по лондонскому времени, — запротестовал он.

— Как бы там ни было, городской мальчик, вставай. Я не спала всю ночь из-за тебя.

В другое время, не будь измучен тяжелой физической работой, слабостью от перемены часовых поясов, он, возможно, воспринял ее слова как комплимент. Но сейчас никак не мог заставить себя открыть глаза.

И это же была Клаудия. Он не думал о ней в таком контексте. Или, скорее, не привык так думать. Даже мысль о том, чтобы провести с ней ночь, невозможна.

— Приходи через час, тогда и поговорим.

Клаудия озадаченно посмотрела на его спрятанную под подушку голову.

— Эй. — Она стащила подушку, бросив ее на пол. — Я знаю, ты завтра улетаешь в Лондон, но у меня есть несколько идей. Много идей.

Люк застонал. И у него есть. И все безумные. И все неприличные. Но она выглядела очень бодро. Очень по-деловому. Целеустремленно. Он вздохнул, смиряясь со своей незавидной участью, заставляя себя сесть и протереть глаза руками.

— Ладно, хорошо.

Он начал различать ее силуэт сквозь пелену в глазах от мучительно яркого солнца, которого он не видел в Лондоне за последние десять лет. Как быстро глаза забывают!

А потом новые мучения, источником которых стала Клаудия, неприступная и сексуальная.

— Что там у тебя? — требовательно спросил он с напускной грубостью, под которой угадывался некий сексуальный подтекст.

Клаудия сощурила глаза. Он еще, видимо, не проснулся.

— Хочешь кофе?

Люк фыркнул. Он столько всего хочет, включая возможность затащить ее в постель, стащить эту ужасную одежду, распустить этот дурацкий конский хвост и целовать до тех пор, пока она не застонет от счастья. Никакой кофе с этим не сравнится.

Он явно терял рассудок.

— Просто говори. Ты меня разбудила. Я принял вертикальное положение и почти проснулся. Рассказывай.

— Я помню времена, когда ты в это время уже ловил волну на серфинге.

— Клод.

Угрожающие нотки в его голосе намекали на то, что она достаточно долго испытывала его терпение. Она приготовилась говорить о делах, начать свою игру и тут обратила внимание на его одежду. Точнее, на ее отсутствие. Он сидел весь такой большой, с голой грудью и таким же голым животом, с очень, очень милой дорожкой волос, спускавшейся ниже, туда, где, она подозревала, тоже не было ничего.

— На тебе что-нибудь надето?