Жаркие ночи — Холодные дни (СИ)

Не смотря на то, что уснула под утро, Михримах Султан встала рано. Умывшись после сна, она приказала служанкам подготовить желтое платье, украшенное золотой нитью, и драгоценности. Прическу она вновь выбрала высокую, строгую.

Спустившись в главный холл на утреннею трапезу, султанша застала Рустема-пашу. Увидев жену, мужчина на мгновение перестал жевать и невозмутимо продолжил. Ни улыбки, ни слова. Михримах Султан это слегка задело.

— Доброе утро, паша, — садясь за стол, воскликнула девушка.

— Доброе, султанша, — кивнул мужчина. — Как Вы?

Заметив снова резкий переход на «Вы» что, видимо, означает его желание снова сохранять дистанцию, та слабо улыбнулась.

— Хорошо себя чувствую. Болезнь отступает.

— Я рад, что Вы поправляетесь, — кивнул паша, вставая из-за столика, хотя тарелка осталась практически нетронутой.

— Мне пора отправляться в Топкапы. До вечера.

— Да, паша. До вечера.

Мужчина широкими шагами покинул холл, закрыв за собой двери. Михримах Султан недовольно поджала губы. Неужели тот факт, что она устроила слежку за Бали-беем настолько задел его? Рустем впервые говорил с ней так холодно…

Султанша не успела вернуться в свои покои после завтрака, как пришла Гюльбахар-калфа и возвестила о приезде Хюррем Султан. Сердце Михримах Султан резко ускорило темп. Наверняка валиде очень недовольна. Приказав калфе пригласить ту в свои покои, султанша встала у дивана, чувствуя волнение. Рыжеволосая женщина медленно вошла в покои. На её лице, как всегда, была маска дружелюбия.

— Михримах, — поприветствовала она.

— Валиде, — Михримах Султан поцеловала руку матери. — Добро пожаловать.

— Присядем?

— Конечно.

Женщины сели на тахту лицом друг к другу.

— Я прибыла в твой дворец, чтобы поговорить, — серьёзно начала Хюррем Султан.

— Слушаю Вас, — ответила Михримах Султан, внутренне сжавшись.

— Вчера я узнала, что ты, вопреки моей воле и своему обещанию, устроила ежедневную слежку за Малкочоглу Бали-беем.

— Валиде, я… Простите меня.

Хюррем Султан изогнула бровь.

— И вот ты снова просишь у меня прощения. Сколько это будет продолжаться? Ошибка за ошибкой. И ты не останавливаешься.

— Мне трудно совладать со своими чувствами.

— Зачем тебе знать, что делает Бали-бей, Михримах? Что за глупости?

Султанша сокрушенно покачала головой.

— Я не знаю, валиде.

Хюррем Султан взяла дочь за руку.

— Я всегда думала, что ты станешь мне опорой. Будешь делать то, что я не могу сделать, говорить то, что я не смею сказать… А что ты делаешь на самом деле? Мне приходится лишь выслушивать твои извинения и стыдиться тебя.

— Простите меня, я…

— Больше никаких извинений я слышать не желаю, — жестко перебила её Хюррем Султан. — Тебе нужно сделать выбор. Либо ты прекращаешь предпринимать какие-либо действия относительно Бали-бея и становишься более благоразумной и осмотрительной султаншей, какой и должна быть моя дочь, моя опора в этом змеином логове, либо делаешь, что тебе угодно, остаешься маленькой капризной девочкой, но лишаясь при этом моей благосклонности.

Не выдержав тяжелого взгляда матери, Михримах Султан опустила глаза в пол.

— Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор.

Похлопав дочь по руке, Хюррем Султан встала с тахты и вышла из покоев. Мысль, что дочь пойдёт против неё, не давала ей покоя. Непокорность и своенравие Михримах ее пугали. Пусть даже эти черты характера она унаследовала от неё самой.

После того, как её валиде покинула Зимний дворец, Михримах Султан тоскливо смотрела в окно и думала, что ей делать. Эта любовь к Малкочоглу действительно приносит ей лишь неприятности и печали. Она не видит ничего вокруг. Действует необдуманно и спонтанно. Правильно ли это? Нет. Ей придется принять это трудное, болезненное решение — забыть о Бали-бее и откинуть подальше свои чувства.

Султанша это понимала. И от осознания становилось тоскливо. В её жизни нет большей радости, чем любовь, пусть и безответная. Но и от неё приходится отказаться. Ради валиде и братьев. Она действительно должна быть опорой матери. Милой и дружелюбной со всеми девочки больше нет. Рустем-паша правильно сказал. Пора распрощаться с детством и думать о последствиях своих поступков.

Вновь дни незаметно начали сменять друг друга. Рутина захватила Михримах Султан и не отпускала. Каждый день был близнецом предыдущего. Дорогие наряды и украшения, вечно следующие по пятам служанки, одиночество в огромном дворце, книги и вышивка — это всё, что было в её жизни.

Рустем-паша, как казалось султанше, перестал обращать на неё внимание: почти не разговаривал и ночью не притрагивался. Будто его чувства испарились. И это еще больше ранило Михримах Султан. Что толку быть султаншей великой династии, быть единственной дочерью падишаха, если ты несчастлива?