Жаркие ночи в Майами

Криста выдала свою самую ослепительную улыбку, забрала книгу и отошла от стола. Она даже не посмотрела на название книги — ее это не интересовало. Ее интересовало лишь то, что в крови ее бушует адреналин и сама она охвачена ощущением полной нереальности. Что, собственно, происходило? Ладони ее вспотели, сердце колотилось. Черт побери, и во рту пересохло! Она попыталась разобраться в себе. Мужчины никогда не были для нее проблемой. Она была их проблемой! Так повелось с самого начала. И вдруг она словно плывет по воздуху, невзирая на всех этих набившихся в помещение людей. Криста глубоко вздохнула, зная, что он провожает ее взглядом. Если быть до конца честной, то она, конечно, понимала, что с ней. Ее покорил блеск. Интеллектуал-художник — именно то, что нужно Кристе Кенвуд. Ее в свое время приняли в колледж, но в последний момент она отказалась от учебы. Ей представлялось бессмысленным тратить время и деньги на получение образования, когда ей предлагали контракты на сотни тысяч долларов за работу моделью. И она стала продавать книги и кончила тем, что превратилась в сверхумный мозговой центр, у которого нет должной программы. И никакое самообразование не заполнило этот пробел. Отсюда ее восхищение такими мужчинами, как Питер Стайн. Но все это холодные размышления. Важнее было другое — что ей делать дальше? И тут весьма кстати раздался голос из репродуктора:

— Приветствуем вас в кампусе колледжа «Майами-Дейд». Пожалуйста, займите ваши места в аудитории, где будет выступать мистер Питер Стайн. Благодарю вас, леди и джентльмены.

Криста смешалась с толпой. Она чувствовала, что на спине у нее выступили капельки пота, влага скопилась в ложбинке между грудей. Криста возблагодарила Бога за то, что в помещении работал кондиционер, а свет был приглушен. Ей нужно было, чтобы ее никто не узнавал и она могла бы собраться с мыслями. Она устроилась в кресле поудобнее. Аудитория гудела в ожидании появления Питера Стайна: он был звездой, привлекающей всеобщее внимание на этой самой большой книжной ярмарке Майами. Не так уж много писателей могли собрать такое количество людей; самые влиятельные представители издательского мира толклись здесь рядом с теми местными жителями, которым повезло получить приглашение на главное событие ярмарки. На сцену вышел один из организаторов, и зал притих.

— Леди и джентльмены, лишь очень немногие люди не нуждаются ни в каком представлении. Таким человеком является Питер Стайн. Он потрясает нас своим творчеством. Он очаровывает нас блеском своего воображения. Он трогает наши сердца глубиной своего сострадания. Сегодня у многих из нас есть возможность встретиться с ним лично, познакомиться с человеком, который обогатил нашу жизнь. Мы благодарны ему за то, что он позволяет нам прикоснуться к его богатейшему духовному миру, и мы гордимся, что он живет среди нас во Флориде, в Ки-Уэсте, тем самым постоянно напоминая, что великая литература может процветать и процветает здесь, в солнечном штате. Леди и джентльмены… мистер Питер Стайн!

Криста присоединилась к аплодисментам. Человек на сцене посмотрел за кулисы, приветственно поднял руку, и лицо его просияло улыбкой. Аплодисменты превратились в овацию. Однако Питер Стайн не появился. Криста хлопала уже только по инерции. Улыбка на лице ведущего начала увядать, поднятая рука обмякла. Где же писатель? Кое-кто перестал хлопать, в зале нарастала напряженность. Криста ощутила тревогу. В любую минуту в аудитории могла воцариться неприязненная тишина. Ведущему придется как-то заполнять ее, подыскивать какие-то слова. Несколько секунд назад Питер Стайн не нуждался в том, чтобы его представляли. Теперь было похоже, что представлять его придется, причем довольно долго.

— Мистер Питер Стайн! — во второй раз, громко произнес ведущий.

В его голосе уже не слышно было радостного призыва, теперь в нем звучала отчаянная мольба. Глаза всех собравшихся были устремлены на правую кулису. И все ошиблись.

Питер Стайн появился из левой кулисы. Он шел торопливо, опустив голову, словно желая пройти незамеченным мимо знакомого на улице. Дойдя до середины, он встал за спиной ведущего, который понятия не имел, где Стайн, и похлопал ничего не подозревающего конферансье по плечу. Тот круто повернулся, и на его лице отразились шок, смущение и облегчение.

— О, вот вы где! — воскликнул он.

— Да, я здесь, — ответил Питер Стайн.

Криста прижала ладонь ко рту. Настоящий мюзик-холл! Все получилось настолько смешно, что трудно было поверить, что это не было запланировано заранее. Несколько зрителей присоединились к ее смеху, а те, кто не осмелился смеяться открыто, широко улыбались. Однако Питер Стайн не засмеялся, даже не улыбнулся. Он просто положил один-единственный листок бумаги на кафедру и сказал ведущему:

— Благодарю вас.

Криста могла поклясться, что он добавил также «можете идти».

И ведущий испарился. Он заторопился за сцену, явно испытывая облегчение от завершения своей миссии.

— Вероятно, самое важное, что может сделать роман, — начал Питер Стайн громким четким голосом, — это удивить.