Жаркие объятия разлуки

День был предпраздничный, короткий, и все сотрудники уже разошлись по домам. Вероника сидела в офисе совершенно одна. Она знала, что на входе дежурит бригада вооруженных охранников. Время тянулось бесконечно долго. Вероника сидела и по привычке анализировала происшедшее за последние дни. «Переводчица не потребуется…» — язвительно проговорила она вслух, передразнивая интонацию шефа. Для каких целей может потребоваться переводчица, она уже знала. Возможно, как раз сейчас, когда она, Вероника, сидит и таращится на телефон, переводчица занимается своим непосредственным ремеслом. Если, конечно, успела вернуться из Парижа… «А мне-то что за дело? Завидовать ей теперь, что ли?» — вдруг неожиданно для себя подумала Вероника.

Сцена грубого, откровенного секса оставила в ее душе странное, смешанное чувство. Да, эти двое были ей противны. Но она будто поняла что-то еще, о чем раньше только догадывалась. Оба они — и Валентин, и переводчица — на время перестали быть самими собой. Желание изменило их, освободило их эмоции, заставило забыть буквально обо всем… Сама Вероника никогда не испытывала ничего подобного. Даже во время их неумелой, детской «близости» с Максимом. Тогда голова ее была до отказа забита всякими переживаниями — как она выглядит в этой или другой позе, какие на ощупь ее груди, приятно ли у нее пахнет из-под мышек, действительно ли у нее сейчас безопасный день… А эта переводчица была свободна от каких-либо комплексов. Она, кажется, не думала вообще ни о чем. Она только отдавалась страсти — бурной, всепоглощающей, бесстыдной… И Веронике вдруг открылась ее природная женская сила, она впервые почувствовала восхищение этой свободой и даже… зависть.

Сидя за своим рабочим столом над упрямо молчащим телефоном, Вероника пыталась представить, как бы они делали это с Максимом, если бы он был жив… Тогда, в поезде, она кричала, что никогда и никого после Максима у нее больше не будет, что она проживет всю жизнь без мужчины и, может быть, даже уйдет в монастырь… Но сейчас Вероника вдруг осознала, что хочет любви — хочет, несмотря ни на что. Пусть ее жизнь исковеркана землетрясением, пусть у нее погиб друг, пусть ее изнасиловали и сделали ей ребенка, пусть ее заставили стать убийцей — она все равно хотела любви. Максим первый бы посмеялся над ней, если бы узнал, что она собирается пойти в монахини…

Вероника долго и мучительно изводила себя воспоминаниями, поэтому сама не заметила, как уснула прямо на столе, уронив белокурую голову на руки. Видимо, во сне она и сбила трубку с телефонного рычага… Теперь это случалось с ней все чаще — она ужасно, патологически хотела спать и ничего не могла с собой поделать. Когда она проснулась, за окном уже начало темнеть. Шеф в тот день на работу так и не вернулся, а злосчастного звонка Вероника, понятное дело, не дождалась…

На следующее утро шеф узнал, что ей нечего ему передавать — и тут же пришел в такую неописуемую ярость, что в первый момент Вероника даже испугалась. Она еще никогда не видела Валентина таким взбешенным. Словно дикий зверь, он с рычанием ходил из приемной в кабинет и обратно и время от времени грязно матерился себе под нос.

— Мелкая тварь! — взвизгнул он вдруг, поравнявшись с ее столом. — Больше ты здесь не работаешь — поняла, сука?

Вероника задохнулась от возмущения и вскочила.

— Не смейте обзывать меня! — сузив глаза, прошипела она. — Если вы хотите меня уволить — пожалуйста!

— Ты еще и квакаешь мне что-то… — перебил ее «Рафферти», который, видимо, ожидал, что она начнет оправдываться и умолять его оставить ее на работе. Но Вероника не дала ему договорить.

— Не стоит продолжать этот пустой разговор, — твердо произнесла она. — Дайте мне расчет — и я уйду.

— Какой еще расчет? Какой еще расчет? Работает тут без году неделю — еще и расчет требует…

— Я проработала у вас две недели, Валентин Семенович. После этих оскорблений я больше здесь не останусь. В любом случае вы заплатите мне эти деньги.

— А если не заплачу?

— Тогда вы просто свинья! — вдруг выкрикнула ему в лицо Вероника. — Гадкая лысая свинья!

Лицо шефа на глазах побагровело, глаза едва не вылезли из орбит. Ничего не соображая, он схватил первое, что ему попалось под руку, — а это была массивная пепельница из слоновой кости — и замахнулся ею на Веронику.

Однако теперь ее было уже ничем не запугать. Гнев пересилил в ней все другие чувства. Вероника выскочила из-за стола, подняла стул и, закрываясь им, как щитом, стала медленно надвигаться на изумленного «Рафферти».

— Только попробуйте меня тронуть, — тихо сказала она. — Я вас убью…

И что-то такое послышалось в ее голосе, что Валентин Семенович поверил. Может быть, он почувствовал, что эта юная особа с глазами, пылающими недетской ненавистью, вполне способна исполнить то, что говорит…

Глава 11

1