Жаркие оковы

— Это Руна, моя единственная дочь, мой Вихрь. Красивейшая женщина, которую когда-либо создавали боги. И к тому же умелая воительница. Ты ведь не станешь жаловаться из-за того, что это украшение досталось ей, верно?

Ингварр не мог лишить себя удовольствия лично связать руки пленника у него за спиной. Англичанин перенес это испытание стоически. Ингварр потащил его мимо Руны в направлении мачты. Наконец-то избавившись от назойливых копий, Роуэн гордо поднял голову и пробормотал что-то похожее на молитву. Его брошенный мимоходом взгляд заставил Руну вздрогнуть. Ей показалось, что янтарные глаза англичанина светятся изнутри. Девушка сжала цепочку с камнем в кулаке, не зная, радоваться подарку или выбросить его в море. Англичанин наверняка предпочел бы увидеть его там, а не в ее руке.

«Отец Небесный, помоги мне! Иисус, не покинь меня!» — мысленно произнес Роуэн, обдумывая, как бы освободиться от оков, завладеть мечом и послать всю эту причудливую компанию в преисподнюю.

Он сидел на палубе, прислонившись спиной к мачте. У него над головой поднимался надутый ветром парус. Толстый канат, обмотанный вокруг туловища и рук, практически обездвижил тамплиера. Слева и справа, играя мускулами, работали гребцы. Не все викинги сидели на веслах, потому что ветер, к их удовольствию, дул в нужном направлении. Одни вычерпывали воду из трюма, другие плели канаты, третьи натирали мечи жиром, четвертые помогали корабельному плотнику на полном ходу латать брешь в борту. Никто из викингов не обращал внимания на мелкий дождь, орошавший их головы. Предводитель этой банды прохаживался по палубе, наблюдая за работой своих людей, пил и обменивался шутками с теми, кто отдыхал. Северный язык викингов был незнаком Роуэну, но, прислушиваясь к их разговорам, он кое-что понимал. Все делали вид, будто не замечают пленника. И все же время от времени Роуэн ловил на себе косые взгляды, а подчас и чувствовал пинки проходивших мимо.

Ночь незаметно опустилась на море, ветер усилился. Дождь тоже стал сильнее. Холодные капли били тамплиера по лицу. Веревки, которыми были связаны его руки, впивались в кожу запястий. Роуэна начинала мучить жажда. Ему еще ни разу не принесли чего-нибудь попить. А поскольку просить об этом Роуэн не собирался, ему приходилось довольствоваться падавшей на губы дождевой водой.

Корабль мерно покачивался на волнах, и тамплиер погрузился в размышления. Куда направлялось это судно? Сможет ли он когда-нибудь попасть в Дарем и увидеться с матерью? И рассказать родителям Эльрика о печальной судьбе их сына? Тамплиер подумал об Освальде, седом даремском прецепторе[5], который поцеловал его в лоб и благословил, прежде чем Роуэн с тремя братьями-тамплиерами и оруженосцами отправился воевать в Палестину. Тогда Роуэну было двадцать два, сейчас — четыре года спустя — он как будто постарел на десяток лет. Тамплиер подумал о глупости правителя Иерусалимского королевства, который не должен был посылать своего рыцаря Рено, правителя восточных областей Иордании, совершившего нападение на мусульманские караваны, в бой против Саладина. Роуэн вспомнил месть Саладина, ужасную битву на Рогах Хаттина[6], положившую конец злосчастному противостоянию. Кто еще из братьев ордена смог пережить эту резню? Жуткие слухи быстро распространились по округе: о пытках, которыми развлекались воины Саладина, о сотнях отрубленных голов, о пленении магистра тамплиеров…

Роуэну с Эльриком чудом удалось добраться до крепости тамплиеров в Тортозе[7] и, более того, спасти сундук с ценными вещами, которые он собрал за годы пребывания в Утремере[8]. «Мы спасли их от тамошних язычников лишь для того, чтобы они попали в руки этих», — с горечью подумал крестоносец.

Краем глаза он заметил, как к нему приближается чья-то маленькая неуклюжая фигура. Подняв голову, Роуэн увидел развевающиеся на ветру светлые волосы. Это был худенький мальчик, обхвативший себя руками, чтобы хоть немного защититься от холода. Он остановился в двух шагах от Роуэна и внимательно посмотрел на него.

— Чего тебе? — резко спросил тамплиер.

— Просто смотрю на вас. Я еще никогда не видел такого воина. Откуда вы? И что означает этот крест у вас на плече?

— Может быть, то, что я… христианин? — вкрадчиво предположил Роуэн.

— Нет. — Мальчик решительно покачал белокурой головой. — Кресты из христианских церквей, на которые доводилось нападать моему отцу, выглядят иначе. У них не раздвоенные концы.

Роуэн прислонился затылком к мачте и со вздохом закрыл глаза. Любопытный мальчишка, только этого не хватало…

— Спросишь меня об этом как-нибудь потом, хорошо?

— Если я не спрошу сейчас, то никогда не узнаю ответа. Мой отец закует вас в цепи и бросит в трюм, а позже вас отдадут родным за выкуп или убьют.

— Ну спасибо, подбодрил, — проворчал Роуэн. — Вы все говорите по-английски?

— Большинство. У нас есть английские рабы, которые научили нас этому языку. Отец считает, что это важно, чтобы понимать чужестранцев и договариваться с ними. Вам холодно?

Роуэн кивнул.