Жаркий декабрь

Сенатор, а вернее поезд, на котором он прибыл в город, был точен, и в назначенное время к Капитоль Плаза подъехали две машины, при виде которых небольшая толпа встречающих заволновались. Мистер Кантоньи тоже слегка разволновался, сам не понимая, почему. Прицел уже давно установлен на место, три особых патрона, с надпиленными пулями, забиты в магазин, винтовка лежит на подставке. Руки уже привыкли к Маузеру, и хотя шейка приклада немного толстовата, но держать оружие в целом удобно. Что особенно радует, рукоятка затвора расположена прямо над правой рукой, так что перезаряжать оружие можно очень быстро. Высматривая Трумэна, диверсант с досадой подумал, что наверно забыл что-то важное, и в этом причина волнения. Но вот что именно? То, что у надпиленных пуль кучность снизиться, он вроде бы учел, так в чем же причина беспокойства?

Внимание, машины уже притормаживают и теперь все сомнения побоку. Так и есть, остановились. Это он! Хосе, а он уже привык думать о себе как о мистере Кантоньи, плавно повел указательным пальцем, выбрав свободный ход спускового крючка. Все-таки чем плоха Мосинка, у нее очень тугой спуск, из-за чего можно сбить прицел. На Маузере спусковой механизм гораздо удобнее, и теперь для выстрела достаточно легкого нажатия. Надо только вовремя заметить сенатора и не упустить походящий момент.

Трумэн наверняка сидит в передней машине, но вот справа или слева? Ага, справа, и уже открывает дверцу. Это точно он. Высокий, статный, несмотря на солидный возраст, с седыми волосами и главной приметой – огромными круглыми очками, каких никто кроме него не носит. Впрочем, даже повернись сенатор спиной, его можно легко опознать по тому, что все смотрят на него. Выйдя из машины, Трумэн нахлобучил на голову шляпу и остановился. Журналисты, или кто там его еще встречал, обступили местную знаменитость, но почтительно стояли на некотором отдалении, не загораживая цель от снайпера.

Обзор отличный, мишень неподвижно стоит вполоборота, ветра нет, освещение прекрасное, так что можно целить в голову. Громкий «Бум!», вместо обещанного рекламой глушителя «треска ломаемой ветки» ударил по ушам, заглушая звук включенного на полную громкость радио. Впрочем, на расстоянии двести пятьдесят ярдов шум действительно вряд ли услышали, об этом волноваться не стоит. А вот результат выстрела был обескураживающим. Человек, стоявший сзади и немного правее Трумэна, резко дернул головой и рухнул на асфальт, забрызгав сенатора чем-то темным.

Только тут Григулевич сообразил, какую ошибку допустил по неопытности. Пока он несколько дней игрался с оптикой, настройки сбились, и винтовку следовало пристрелять заново. Однако, не все так плохо. По вертикали вроде бы отклонений нет, а по горизонтали нужно просто брать левее сантиметров на тридцать. Стрелять можно.

Мгновенная перезарядка, за время которой Григулевич все же успел мысленно выдать ругательство, составленное из славянских, тюркских, литовских и романских слов. Еще к ним была добавлена фраза, почерпнутая из великого и могучего американского языка, которую вряд ли поняли бы оксфордские знатоки английского.

Точность винтовки теперь под вопросом, да и мишень могла передвинуться, так что второй выстрел Иосиф нацелил в грудь. Есть, дернулся. Ждать, расплывется ли кровавое пятно, снайпер естественно не стал, и тут же послал третью пулю, на этот раз в живот. Вот, точно попал. Но что же делать дальше, вдруг раны окажутся несмертельными? Однако руки бывалого диверсанта уже сами схватили патрон, лежащий в коробке, и дослали его в магазин. Плевать, что он заранее решил ограничиться лишь тремя выстрелами, дело надо довести до конца. Цель уже закрыла чья то спина, ну да черт с ней, с такого расстояния остроконечная пуля прошивает человека насквозь и еще сохраняет убойную силу.

Ну все, после четвертого выстрела уже пора уходить. Сняв перчатки и накинув на ходу плащ, Хосе Кантоньи торопливо выскочил на улицу, лишь на секунду задержавшись у гостиничной стойки.

– Там какой-то шум, пойду посмотрю.

Портье меланхолично кивнул ему, не отрываясь от газеты. Похоже, ничего не заподозрил.

На выезде из города разведчик пересел в небольшой фургончик, перевозящий радиоприемники, сразу же тронувшийся с места. Через несколько минут Хосе уже был одет в рабочий комбинезон и джинсовую куртку. Роскошные усы значительно уменьшились в размерах, прическа кардинально изменилась, и бывший мафиози превратился в обычного работягу-мексиканца Самуэля. Его легковушкой тоже уже занялись. Самым коротким путем к границе штата была дорога на Сент-Луис, и именно туда отправился в последний путь его новенький Форд. Вскоре полиция найдет машину брошенной на обочине, в нескольких милях от Джефферсон-Сити, и это даст неопровержимые свидетельства о том, куда направился преступник. Автомобиль в качестве вещдока заберет полиция, а позже фирма по прокату машин, которому он принадлежал, передаст его музею.