Жаркий июль

Домик оказался совсем маленьким: две комнаты и кухня. Еще, правда, застекленная веранда под огромным грецким орехом. Окна на веранде распахнуты, из сада пахло какими-то цветами - горьковато-терпкий запах, и это, должно быть, понравилось Дробахе, потому что он сел у окна, показав сержанту на стул напротив. Мы с Кольцовым устроились рядом на старом, продавленном диване.

Сержант сидел на стуле, вытянувшись и положив ладони на колени, так, как надлежало сидеть перед начальством, точнее, перед начальством привык стоять, но если уж приглашают...

Дробаха с любопытством разглядывал Гапочку, наконец дунул на кончики пальцев и спросил:

- Василина Васильевна Сибиряк, говорите, ваша супруга?

- Да.

- И давно вы женаты?

- Два года.

Дробаха одобрительно кивнул, будто этот факт имел какое-то существенное значение.

- Двоюродного брата жены знаете?

- Пашкевича?

- Да, Пашкевича.

- Вот оно что!.. К сожалению, знаю.

- Давно виделись?

- Освободился из колонии в январе и сперва жил у нас. Половина домика принадлежала ему. Мать Пашкевича, - объяснил он, - сестра моей покойной тещи. Они вместе строились. Потом мы с Василиной эту половину откупили, и он ушел.

- Куда?

- Говорил, где-то снял комнату. Как съехал в январе, так больше не виделись.

- Послушай, сержант, - вмешался я, - вы не обратили внимание: может, Пашкевич прихватил с собой какие-нибудь ваши вещи?

Гапочка покачал головой.

- Хотя он и жулик, но у своих... Василина сначала даже пожалела его: костюм купила и пятьдесят рублей дала.

- В счет дома?

- Просто так. И напрасно: он с нас все, что имели, содрал.

- Сколько?

- Четыре тысячи. За эти деньги можно построить трехкомнатную квартиру в кооперативе.

- А форма? Ничего из вашей форменной одежды не исчезло?

Сержант немного подумал. Потом нерешительно ответил:

- Фуражка... Старая фуражка куда-то девалась, но я думал, что жена...

- А рубашка, брюки?

Гапочка пожал плечами.

- Вроде на месте... Кому нужна рубашка?

- Эта рубашка, - вставил Дробаха, - была использована бандитами, убившими человека.

Сержант порывисто повернулся к следователю.

- Вы сказали: убили? - Постепенно смысл сказанного начал доходить до него, он побледнел и переспросил: - Убили?

- Угу... - как-то уж слишком буднично кивнул Дробаха. - Надели вашу форму, остановили машину и убили водителя.

- Пашкевич?

- Да. Кстати, ваша форма могла подойти ему?

- Мы одного роста, он, правда, чуточку худее. И вы говорите, что Олег убил человека?

- С напарником. Таким же рецидивистом. И поэтому прошу посмотреть, чего не хватает из вашей форменной одежды.

- Жена... - ответил сержант. - Сейчас придет жена, и она... Но ведь! - воскликнул он вдруг. - Какой же мерзавец! А я еще его на работу устроил!

- Кто мерзавец? - послышалось со двора. - Чего орешь?

- Василина! - Сержант повернулся к открытому окну. - Иди сюда, Василина!

Василина Васильевна, в отличие от мужа, оказалась полной. Узнав, кто мы такие и по какому поводу пришли, обошла всех по очереди и пожала руки. Жала не по-женски крепко, что свидетельствовало о твердом характере.

Принесла из другой комнаты стул, уселась на нем, удобно опершись на спинку, и солидно произнесла:

- Слушаю вас.

Беседовать с такой женщиной для следователя - одно удовольствие: ответы, как правило, исчерпывающие и деловые, без фантазий.

Дробаха повторил вопрос: не заметила ли она в последнее время исчезновения чего-нибудь из форменной одежды мужа.

- Брюки, - ответила, не задумываясь.

- Ваш брат мог взять их?

- Только он. Я еще подумала: зачем? Попросил - сама бы дала. Богдан, - кивнула она на мужа, - как раз новую форму получил.

- А рубашки?

- Я же их не считаю. Выстираю, выглажу, а чтоб считать...

- И все же придется.

Василина Васильевна, совсем по-детски пошевелив губами, ответила:

- По-моему, семь. Да, семь. - Быстро, невзирая на солидность, вскочила, вышла из комнаты. Вернулась чуть ли не сразу. - Там, пять, сообщила она, - шестая на Богдане.

Дробаха потер руки.

- Следовательно, одной не хватает, - констатировал он.

- Да, - согласилась та. - А что?

- Ваш брат совершил тяжкое преступление, и мы разыскиваем его. Не виделись в последнее время?

- Век бы не видеть! Снова за свое взялся...

- Где он может быть?

- Если бы знать!

- У вас есть еще родственники?

- Тетка на Кировоградщине. Тут недалеко, в Долинском районе. Но Олег вряд ли отправится туда, никогда в жизни и не виделись.

- А товарищи? Знаете его товарищей?

- Какие товарищи! Его же столько лет не было...

- Может женщины?

- Погодите! - Приподнялась она на стуле. - У него же Маруська... Тут где-то познакомился, а она из Львова, он еще письмо от нее получил.

- Почему думаете, что именно от нее?

- Я же из ящика вынимала. Смотрю: из Львова. А он перед этим хвалился: какую-то львовяночку встретил, кажется, продавщицу. Или официантку... Я еще порадовалась: женится, может, хоть это ума прибавит.

Дробаха пошевелил пальцами и спросил как-то вяло, хотя глаза за стеклами очков даже потемнели от нетерпения:

- Адрес?.. Не запомнили ли случайно обратного адреса на конверте?

Василина Васильевна покачала головой:

- Зачем же он мне?