Жаркий поцелуй

Я не выдержал, прижался к ней всем телом. Мои бедра двигались взад-вперед, красноречиво показывая, чего я хочу. Ощущение обнаженной кожи Лейлы сводило с ума. Я дрожал от желания. Никто… никто еще не обладал надо мной такой властью, но когда я поцеловал ее снова, когда наши губы страстно слились в глубоком, обжигающем поцелуе, я впервые в жизни ощутил себя в раю.

Пальцы Лейлы впились в мои руки, потому что я скользнул ладонью по ее животу, нежно обвел пальцами пупочек и спустился ниже, под пояс джинсов. Я не отрываясь смотрел на ее лицо, не в силах отвести от нее глаз. Она напряглась, и ее зрачки расширились.

— Рот, я… я не знаю…

— Все хорошо, — прошептал я, касаясь ее губ своими. И, черт возьми, так оно и было. Я этого не понимал. Мое тело не соглашалось с этим, оно хотело большего, но я… я хотел подарить наслаждение ей. — Все это только для тебя. Для тебя одной. — Это была правда, и она ошеломила меня самого. — Я теряю голову из-за тебя. Ты даже не представляешь, как на меня действуешь.

Лейла судорожно вздохнула, а я сделал все, чтобы доказать свои слова. Все, что я делал сейчас, было только ради ее удовольствия, и я упивался им сам. Прикасаться к ней так? Держать ее в своих объятиях, когда ее тело сдается мне во власть? Слышать ее тихие стоны? Я наслаждался, даря наслаждение ей.

Но потом она закричала, и — черт возьми — я узнал, какие звуки, должно быть, слышны в Раю. Я был потрясен. Оглушен. Повержен новыми эмоциями. Я уже не понимал, кто я и где я. Я только мог держать ее в своих руках, и часть меня — та новая и непривычная часть меня — дорожила следующими мгновениями, которые ощущались как вечность, но все равно недостаточно долго. Наконец я чуть отстранился.

Наши глаза встретились, и уголки ее красивых губ приподнялись в легкой улыбке. И что-то сломалось во мне. А может, и не сломалось. Может быть, просто перестроилось, словно меня переделали в кого-то другого. В кого-то, кого я еще и сам пока не знаю.

Я провел пальцами по ее теплой щеке.

— Я бы отдал…

Я не мог закончить эту мысль. Только не вслух. Я много чего не понимал в этот момент, но я знал, что я отдал бы за нее свою жизнь.

И это было охренеть как невероятно.

Демоны никогда ничем не пожертвуют ради кого-то другого.

Я поцеловал Лейлу в лоб и лег на спину. Она снова устроилась рядом, и я прижал ее себе так крепко, что невозможно было сказать, где заканчивалась она и начинался я.

Лейла прильнула ко мне всем телом, и я, подняв руку, сделал несколько глубоких вдохов.

— Мне нужна минута.

Лейла отпрянула, но я снова прижал ее к себе, не давая сдвинуться с места.

— Ладно. Может, минуты мне и не хватит.

Успокаивая дыхание, я думал о том, что между нами происходит. О нашем влечении. О нашем желании. Нет, это нечто большее. И, наверное, это плохо, очень плохо. Демоны не любят. Они становятся одержимыми. Помешанными. Я уже начинал это ощущать. Испытывать острое желание держать ее рядом с собой, заполнять собой все ее время.

И все-таки я немного не так себе все это представлял. Для начала, я не хочу подавить ее. Не хочу подчинить ее себе. И это опять же идет вразрез с моей природой.

— Почему… почему ты сдержался? — спросила Лейла.

— Не знаю, — рассмеялся я. — Правда, не знаю. Но это хорошо. Да, это хорошо.

И впервые в жизни я пожалел, что не могу помолиться. Не могу помолиться о том, чтобы все было хорошо. С ней. С нами. Но даже если бы я мог это сделать, я слишком хорошо знал, что есть кое-что, чего никак не могут принять смертные и Стражи.

Молитвы… или остаются безответными…

Или на них отвечают так, как мы того совсем не желаем.