Жарким кровавым летом

Портрет Суэггера был напечатан в «Арканзас демократ таймс»: морской пехотинец, прямой, как шомпол, одетый в парадную форму, и президент Соединенных Штатов, надевающий ему на шею ленту с медалью Почета. В свое время такие снимки помешались на первой полосе, но к тому времени, когда случилось это событие — к июлю 1946 года, — многое изменилось, и заметка о награждении оказалась на одной из внутренних страниц.

— Долбаный Багси не знал, куда полез, — сказал Оуни. — Это не парень, а военная машина. Багси повезло, что он его не убил. А мне не повезло, потому что он не убил Багси для меня.

— И Эрлу Суэггеру тоже не повезло, — добавил Джонни Испанец. — Если этого несчастного не убьем мы, то, Иисус свидетель, это сделает Багси.

* * *

Френчи вернулся после обеда с таким видом, будто был чрезвычайно доволен собой. Двое гангстеров ждали его в кабинетике наверху, отослав по домам почти всех Грамли. Внизу дежурил лишь один из них, вооруженный помповым ружьем, но и он без слов отступил в сторону, пропуская Френчи.

Настроение Френчи было специфическим: он не испытывал никаких сомнений, никаких приступов растерянности и чувствовал себя, по крайней мере если не вдаваться в смысл происходящего, хорошо, даже отлично. Но он знал, что пересек некую разделительную полосу и жизнь на этой стороне должна быть чрезвычайно непростой. Ему следовало очень осторожно маневрировать, все время держать в памяти свою цель и не дать оснований себя заподозрить. Он должен был вынести отсюда нечто большее, чем свою невредимую шкуру: он был обязан получить нечто положительное, нечто такое, что помогло бы ему попасть туда, куда он так стремился.

В то же время, хотя он и не сознавал этого, где-то в глубине его души затаилась боль. Она оставляла следы, подобно следам от колес на снегу, когда в его памяти то и дело всплывали из ниоткуда непрошеные образы, всплывали и терзали его: то, как Эрл спас ему жизнь, когда он упал прямо под пули Карло во время тренировки; тот гнев, который он почувствовал, когда его не поставили главным в штурмовой группе; невероятно странное чувство счастья и причастности, которое он начал испытывать — и получать от этого удовольствие — в команде. Это было очень странно.

На сей раз Оуни не оскорблял его, а, напротив, держатся уважительно. Подозрений у него определенно стало гораздо меньше. Теперь он разговаривал с Френчи как с коллегой. Он сидел за столом, покуривал сигару, а рядом с ним сидел ирландец. Френчи увидел на столе статью из «Лайф» с портретом Ди-Эй и вырезку из газеты с фотографией Эрла. Ему предложили выпить — двенадцатилетнее шотландское виски. Френчи взял сигару и закурил.

— Все проверено, старина, — сказал Оуни, внезапно превратившийся в театрального англичанина. — Но проблема, мой новый друг, состоит в том, что этого недостаточно. Самое важное: где они? И второе по важности: как мы можем до них добраться?

— О, это я давно уже понял, — ответил Френчи, глубоко затянувшись сигарой и чуть-чуть пригубив, скорее даже лишь прикоснувшись губами к старому, обладавшему насыщенным цветом и запахом виски. — Я придумал одну по-настоящему тонкую штуку. Я имею в виду, по-настоящему тонкую.

Он картинно приподнял брови, чтобы подчеркнуть ударение.

— А почему бы тебе, Оуни, не спросить парня о его цене? — поинтересовался мудрый ирландец. — Если он отдает тебе сливки, то, наверно, хочет получить взамен сметану.

— Чего вы хотите, старина? Денег? Доли от прибыли с рэкета? Иуда получил свои тридцать сребреников, а сколько сребреников хотите вы?

— Деньги? — отозвался Френчи. — Не смешите меня, мистер Мэддокс. Вы, наверно, спутали меня с жадным мелким интриганом, который хочет купить новую фордовскую тачку. Я выше денег.

— Это делает его действительно опасным, — сказал ирландец. — Он может оказаться кем-то вроде чертова Майкла Коллинза[54].

Френчи подался вперед.

— Я выполнил свое домашнее задание. Я знаю, каким большим человеком вы были в Нью-Йорке.

— Тут вы правы. Оуни ходил в верховых, — подтвердил ирландец.

— Вы, конечно же, поддерживаете отношения с людьми оттуда. Я имею в виду, с большими людьми. Судьями, адвокатами, банкирами. Вы знакомы с ними или с людьми, которые знакомы с ними. С людьми, обладающими влиянием.

Комната буквально заполнилась честолюбивыми амбициями Френчи. А может быть, это было его отчаяние или его храбрость? В любом случае, это чувство было настолько интенсивным, что даже немного пугало. Он наклонился вперед еще больше и устремил на гангстеров такой яростный взгляд, что они невольно отвели глаза. Они явственно почувствовали всю силу его желания и его полнейшую неспособность понять, что он может не получить то, чего хочет.

— Я хочу, чтобы вы устроили меня на правительственную службу.

— Господи! — воскликнул ирландец. — Похоже, что малыш задумал стать агентом ФБР! Мы должны немедленно пристрелить его.