Жаркое лето 1953 года в Германии

16 июня аппарат Верховного комиссара СССР направил в свои представительства в округа информацию о событиях в Берлине, содержавшую указания находиться 17 июня в состоянии готовности к возможным провокациям. Ульбрихт отказался направить такую же информацию в окружкомы СЕПГ, а наоборот, вызвал всех первых секретарей на 17 июня в Берлин, в результате чего партийные организации на местах оказались обезглавленными в самый опасный для ГДР момент. Позднее Семенов сообщал в Москву о том, как 16 июня Ульбрихт открыто заявил ему, что «новый курс» был ошибкой и через четыре недели СЕПГ вернется к «проверенным методам» работы. В некоторых исторических исследованиях, посвященным событиям в ГДР 17 июня 1953 года, даже выдвигается гипотеза, что Ульбрихт чуть ли не сам организовал беспорядки, чтобы похоронить «новый курс». Эта трактовка событий, конечно, не имеет под собой никаких оснований. Ульбрихт еще в начале июня в Москве не скрывал, что считает «новый курс» ошибочным, прежде всего, в тактическом смысле. И здесь генсека поддерживали и его внутрипартийные противники Эльснер и Херрнштадт. В том виде, в каком «новый курс» был преподнесен населению, он не мог вызвать иной реакции, чем предположений о скором отстранении СЕПГ от власти. Если бы необдуманные или не просчитанные экономические меры были отменены именно с экономическими доводами, то вполне возможно, что массовых волнений удалось бы избежать.

Ведь даже вечером 16 июня руководство ГДР не верило, что проблема повышенных норм выработки может вывести на улицы десятки тысяч людей. Не очень верил в это и Семенов, хотя по его просьбе еще 8 июня правительство ГДР спустило на места «туманные» указания о недопустимости административного повышения норм. Но на самом деле, после того, как координационным центром волнений стала РИАС (а другими словами, США), проблемы экономического плана уже не играли в событиях почти никакой роли: американцы решили покончить с советским влиянием в Восточной Германии, ожидая, что за этим последует крушение режимов народной демократии и в других европейских странах.

Для американцев демонстрация строительных рабочих 16 июня, начавшаяся из-за недоразумения с закрытыми воротами, явилась подарком небес, так как еще за неделю до этого они сами боялись потерять свое влияние в Западной Европе. 7 июня 1953 года на выборах в Италии грандиозного успеха добились коммунисты и социалисты, получившие дополнительно 1,7 млн. голосов. Только благодаря открытой финансовой поддержке США христианские демократы во главе с Де Гаспери смогли удержаться у власти. Положение Аденауэра в ФРГ в преддверии выборов в бундестаге также выглядело весьма шатким. Во Франции компартия уверенно набирала очки, а Черчилль в Великобритании, хотя и был консерватором, но считался почти союзником СССР, по крайней мере, в германском вопросе. И тут наконец-то зашаталось советское господство в Германии, хотя американцы и не знали, что виновато в этом (конечно, в определенном смысле) само советское руководство, а точнее, его «сильный человек» — Берия.

В 6 часов утра 17 июня на площади Штраусбергерплатц, как и призывала РИАС (начиная с семи часов утра РИАС каждые полчаса сообщала о положении в Берлине; ее корреспонденты находились на границе советского сектора города, пока не решаясь ее пересечь), начали собираться тысячи людей (к 7.30 их было около 10 тысяч), которые направились к Дому правительства. Жидкие кордоны народной полиции, имевшей по-прежнему приказ не применять оружие, были легко прорваны демонстрантами, которые с каждой минутой становились все более и более агрессивными. К 11 часам утра у Дома правительства собрались около 100 тысяч человек (по другим данным — не более 30 тысяч). Среди них находились и рабочие Хеннингсдорфа, которые прошли к Дому правительства через французский сектор. Сначала французский комендант запретил проход демонстрантов, но потом отменил собственное распоряжение. При этом, однако, западноберлинской полиции был отдан приказ не допускать демонстраций восточноберлинских рабочих в западной части города. Даже транспаранты «восточникам» надлежало держать свернутыми.