Жаркое лето 1953 года в Германии

Следует, однако, отметить, что многие суды и прокуроры отказывались санкционировать аресты людей или противились вынесению им жестких приговоров. Так, в первом квартале 1953 года в округе Потсдам были задержаны полицией 2374 человека, из которых 1255 (53 %) были отпущены как невиновные (в частности, потому, что суды отказались выдать ордера на арест 800 человек). Когда в округе Зуль была «разоблачена» шпионская группа в составе девяти сотрудников народной полиции, те на суде отказались от сделанных во время следствия признательных показаний, заявив, что дали их из-за избиений и угроз расправы (полицейских обвиняли в шпионаже и подготовке террористических актов). Суд фактически встал на сторону обвиняемых и вынес им символические приговоры[188].

Тем не менее, закон об охране социалистической собственности стал быстро давать страшные плоды. Если в первой половине 1952 года за хищения были арестованы 638 человек, то во втором полугодии — 953, а в первом квартале 1953 года — уже 3988 человек. Министр юстиции ГДР Фехнер выступал за отмену этого закона, так как при его буквальном выполнении в тюрьмах должны были оказаться 40 тысяч человек.

В конце 1952 года стало больше случаев осуждения за так называемые «антидемократические преступления». Юридической основой здесь были статья 6 Конституции ГДР, запрещавшая так называемые «подстрекательство к бойкоту», и Закон о защите мира 1950 года, предусматривавший наказание за пропаганду войны и ненависти между народами. При «творческом» подходе к этим формулировкам можно было привлечь человека к уголовной ответственности за поддержку Общего договора, так как он объективно содействовал восстановлению германского милитаризма. Сажали людей и за публично выраженное согласие с передачами РИАС. И все же большинство заведенных уголовных дел в ГДР было связано с экономикой. Так, берлинскими судами в первом полугодии 1952 года были осуждены 4507 человек, в том числе «за антидемократические преступления» — 254 и 2251 человек за хозяйственные преступления. Причем из 254 осужденных по «антидемократическим» статьям только шесть человек (2,3 %) получили свыше 10 лет.

В феврале 1953 года по указанию ЦК СЕПГ народная полиция провела проверку частных гостиниц, ресторанов, пансионатов и санаториев на берегу Балтийского моря («операция «Роза»). Были проверены 711 предприятий, из которых 621 конфисковано в пользу государства в административном порядке. При этом 94 предприятия были конфискованы без заведения уголовных дел (всем пострадавшим инкриминировались различные нарушения экономического порядка). 447 владельцев были арестованы, 219 бежали на Запад. Основной целью операции была ликвидация частного курортного сектора и передача его имущества (стоимостью более 100 млн. марок) профсоюзам.

Естественно, что массированное наступление на «классово чуждые элементы» вызывало их ответную реакцию, что укладывалось в тезис об обострении классовой борьбы. 2 февраля 1953 года было подготовлено решение Политбюро ЦК СЕПГ о прикреплении к каждому члену политбюро круглосуточной охраны именно «в связи с обострившейся обстановкой и усилением классовой борьбы в Германской Демократической Республике»[189]. Кроме того, члены и кандидаты в члены Политбюро, первые и вторые секретари районных комитетов СЕПГ получили личное оружие.

СЕПГ ожидала «восстания» в блоковых партиях, особенно ХДС, ЛДПГ и ДКПГ, которые как раз и выступали выразителями интересов крупных крестьян, ремесленников, торговцев и лиц свободных профессий. По оценкам МГБ ГДР, «решения II-ой партийной конференции, а также возникшие и разоблаченные после нее вражеские акты саботажа требуют новых мер относительно политической деятельности и структуры ЛДПГ, ХДС, но также и НДПГ и ДКПГ. Выяснилось, что эти партии во многом служат маскировкой для деятельности агентуры (врага)»[190]. Немецкие чекисты считали половину руководящих деятелей блоковых партий реакционерами или прямыми агентами врага.

Действительно, прежде всего в ХДС и ЛДПГ рядовые члены (которых напрямую затрагивали экономические меры по вытеснению частников) и даже часть руководства открыто выражали несогласие с новой политикой СЕПГ. Особенно сильное недовольство членов ЛДПГ отмечалось в округах Дрезден, Карл-Маркс-Штадт (так с мая 1953 года назывался город Хемниц), Лейпциг и Галле. Формой протеста был также отказ от участия в партийных собраниях. Так, например, в ноябре 1952 года в собраниях участвовали только 3,4 % членов ЛДПГ[191]. Начался отток членов из блоковых партий.